Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть первая - Денис Махалов

пулемёта, одной очередью… всех, понимаешь. Всех! Одним нажатием пальца. Только, – она сглотнула, – брызги кровавые полетели в разные стороны.

Андрей сумрачно посопел носом, и спустя несколько секунд выдал:

– Они фашисты, Агнюша. Тебе их жалко?

– Не знаю. Я тебя спасала. Всех спасала. Но всё равно. Я не должна вот так людей убивать. Понимаешь, – она подняла на него карие глаза, в которых плескалась боль, – ангел-хранитель не должен так делать. Он должен хранить своего подопечного, не убивая других людей! – она сокрушённо вздохнула, – мой срок подходит к концу, Андрюша. И скоро мне придётся держать ТАМ ответ за мои дела здесь. С меня там спросят за всё. Топорно я свою работу делаю.

Она пригорюнилась.

Андрей гладил её по голове, пытаясь успокоить.

– Ты вот что. Не переживай. Всё ты делаешь правильно. Тебя сюда послали? Послали. Ты меня здесь хранишь? Хранишь. Чем можешь, тем и хранишь. Пулемёт – твой инструмент. Немцы – враги. Нечего их жалеть, они пришли топтать нашу землю. В конце концов, у них есть свои ангелы-хранители, вот пусть они о них и заботятся. Вот так!

Он поцеловал её в губы.

– Пойдём скорее, и не думай ни о чём. Я тебя люблю!

***

– А он, гад, по нам всё садит и садит! – сверкая глазами и размахивая руками, возбуждённо рассказывал Коля собравшимся вокруг него, – главное, метко так, сволочуга, хреначит, пристрелялся значит, трассы всё ближе и ближе: у нас уже щепа с крыльев летит!

– Ну а ты чего ж? Чё, обратку-то никак фрицам не послать? У тебя ж полный боекомплект был!

– Да какая там, на хрен, обратка?! У меня Мишка на коленях, как младенец, сидит, скрючился, башкой в фонарь упирается, какой, к чёрту, пулемёт?! Он меня своей задницей так прижал, что не то, что из пулемёта стрелять, а почесаться не могу! Во теснота какая! – Коля попробовал натурно показать, как он сидел в кабине с Мишкой на коленях: сидя на скамейке, он оторвал ноги от земли и подтянул к животу. Левую руку он завёл за спину, а правую, неестественно согнув, ткнул себе в подбородок, – да и чем стрелять-то?! Мне же, чтоб бронедверки в фюзеляж открыть, пришлось патронный ящик отстегнуть, и к едреням собачим за борт выкинуть!65

Взрывы смеха разносились далеко по аэродрому.

– Ну вот, Колян, с тебя ещё и спросят за утрату военного имущества!

Андрей с Агнией подошли к собравшимся. Пилоты и стрелки, только что вернувшиеся с задания и пережившие стресс, с удовольствием слушали рассказ балагура Коли про то, как они с комэском подобрали экипаж Мишки Никитенко, севшего на вынужденную. После пережитых треволнений лихость и наглость проведённой акции под носом у немцем здорово развеселила присутствующих, и они с хохотом обсуждали подробности.

– Так знаете, кто зенитку-то эту грёбаную заткнул? А? – Колька обвёл шалыми глазами слушателей.

– Думаете, Андрюха с Ильёй? Чёрта с два! Они только вокруг летали, да в белый свет, как в копеечку пуляли! Ну, так кто? А?

Илья открыл было рот – он то всё прекрасно видел.

– Илья, молчи, молчи, молчи! Дай досказать! – замахал на него руками Колька. И выдержав паузу, медленно, делая ударение на каждом слове, выдал: – Зенитку. Заткнула. Огонёк.

Откинулся, и, улыбаясь во весь рот, следил за реакцией собравшихся.

– Илья! Подтверди! – старший сержант Никишин подбоченился, – по невнятной реакции публики я чувствую, что люди мне не верят!

Илья кивнул:

– Она. Сам видел. Я уже пустой был, Андрей неудачно зашёл, в вираже чуть не посыпался66, а она не сплоховала – резанула очередью, как надо. Только ошмётки в разные стороны полетели.

– Ха, не сплоховала! Да я не знаю, попал бы я в такой ситуёвине! С виража, да с перегрузкой – я видел, как Андрюха самолёт чуть ли не у земли выхватил, такой кульбит, как в цирке! Да зенитка на полсекунды всего-то из-под крыла у неё показалась! Ну, максимум – на секунду! А она – короткой очередью! Хер-р-рак! И хана гансикам!

Потом посерьёзнел, и вздохнув, сказал:

– А ведь там бы и остались, все четверо…. Если бы не она. Короче, был бы полный пи….

Он обернулся, и наконец, увидел подошедших Агнию с Андреем, и тут же заорал, как оглашенный:

– О-о-о! Вот он, вот он, наш стрелок-молоток! Качай её!

– Да ребята, не надо! Качали уже сегодня! – она испуганно шарахнулась в сторону, прячась за спину Андрея. Но несколько пар сильных мужских рук схватили её и стали лихо подбрасывать её вверх.

Вдоволь набросавшись, они её, вконец растрёпанную, наконец-то бережно опустили на землю.

– Ты вот что, Огонёк! Не обижайся, – после последнего броска и мягкого приземления Коля подхватил девушку под мышки и бережно передал её в руки Андрею, – мы тебя не за просто так качаем, не за красивые глаза. Мы тебя качаем за то, что ты сегодня четверых человек спасла. Если бы ты ту зенитку выскочившую из леса не укантропупила, то не стоял бы я сейчас здесь, и не рассказывал бы всем эту историю! Там бы все четверо и остались бы: и мы со Славой, и Мишка с Серёгой. Кстати, – он спохватился, стукнул себя по лбу, – балда я! Серёга!!! Как там Серёга-то?!

Агния смущённо посмотрела на присутствующих, потом на Андрея. Все, затаив дыхание, напряжённо ждали ответа.

– Живой, – улыбнулась она, – будет жить. Сейчас его в госпиталь повезли, Миша с ним, сопровождает. Всё хорошо.

– Ну, вот! И хорошо! А я-то как увидел, как Миша-то его тащит, всё, думаю, – не жилец.

– Вот что мужики, – озабоченно сказал Коля Никишин – я так полагаю, что надо бы на девчонку представление писать. За такое награждать положено. И мессер тот, утром сбитый, кстати! Надо бы командиру полка….

– Так, командир полка! Пойдём уже жрать! – Илья хлопнул его по плечу, – а то мы тут с твоим балаганом ужин пропустим.

Все дружно заржали, и обмениваясь шуточками, потопали в сторону столовой.

***

Уже ночью, когда легли спать, обнимая и гладя по волосам своего милого ангела, Андрей шёпотом задал ей вопрос, который мучал его весь вечер.

– Слушай, я вот о чём хотел тебя спросить… – начал было он, – даже не знаю, как и начать. Мне сегодня днём, во втором полёте показалось… – он замолчал, обдумывая свой вопрос, и как бы не обидеть им того, кем он дорожил больше всего на свете.

– Да знаю я, о чём ты меня хочешь спросить! – её лицо слабо светилось в темноте, – да, я сегодня сделала не очень хорошее дело, которое нам, ангелам,