Тайное прикосновение - Вирджиния Браун

– Это не лучшее мое изображение, – заметил Блейк и принялся снова зачехлять картину. – Портрет был написан к моему десятилетию. Это был именно тот период, когда я узнал, что у моей матери есть любовник. Я постоянно слышал ссоры родителей по этому поводу. Художник прекрасно передал те чувства, которые тогда мной владели, не правда ли?

– Скорее он изобразил отсутствие всяких чувств. Теперь я понимаю, что ты с детства научился владеть своими эмоциями. У тебя потрясающее самообладание.

– Жизнь меня закалила и научила скрывать свои чувства. Хотя порой это угнетает.

– А теперь расскажи мне о моем дедушке, – попросила Алиса, когда они спустились с чердака.

Отряхнув платье от пыли, она вопросительно взглянула на мужа. Блейк снисходительно улыбнулся ей.

– Почему в тебе вдруг проснулось такое любопытство? Ты уже четыре года живешь в Англии и никогда не задавала подобных вопросов.

– Не знаю, возможно, все дело в детях. Мы должны сохранить для них семейные предания и традиции. Поэтому мне очень интересно знать, что за человек мой дедушка. Мне известна его биография, даты рождения и смерти, но у меня такое чувство, что от меня что-то скрывают. Мне не хотелось бы расспрашивать прислугу в Истленде или кузин моего дедушки, этих чопорных старых дев. – Алиса передернула плечами при воспоминании о них. – Знаешь, мне они показались очень неприятными особами. Почему ты заранее не предупредил, что у меня есть такие отвратительные родственницы?

– Ты все равно не поверила бы мне. В то время ты страшно злилась на меня за то, что я отправил твоего брата на континент.

– Вероятно, ты прав, – согласилась Алиса. – И все же ты мог хотя бы попытаться поговорить со мной на эту тему.

Разговаривая, они вошли в спальню.

– Скажи честно, Чарлз Эдлингтон испытывал влечение к мужчинам? – неожиданно спросила Алиса.

Ее откровенность потрясла Блейка. Он ответил не сразу.

– Твой дедушка был несчастным человеком, – наконец заговорил герцог. – Он был по-своему добр и отзывчив, но находился не в ладах с самим собой. Я всегда старался не судить его слишком строго. Чарлз умел быть душой общества, прекрасно разбирался в лошадях, обладал превосходным чувством юмора. Он любил мужские компании, и в кругу его приятелей склонности Чарлза не выглядели странными.

– Тем самым ты подтверждаешь, что мои догадки верны, – с усмешкой сказала Алиса.

– Я не хочу говорить о нем плохо. Надо уважать своих родственников, если они этого хотя бы отчасти заслуживают.

– Теперь я понимаю, почему ты с таким упорством стремился сделать из юного Истленда настоящего мужчину. Ты боялся, что твой подопечный пойдет по стопам своего деда. А ты был знаком с моей матерью?

– Нет, я ее не помню. Возможно, мы встречались, но я был тогда слишком мал, и в моей памяти не отложились воспоминания о ней. А разве Аделайн ничего не рассказывала тебе о матери?

– Конечно, рассказывала. Аделайн очень любила мою маму. Но ты ведь знаешь свою бабушку. Она не дает спуску тем, кого любит.

Блейк усмехнулся:

– Да уж, это правда. Давай немного отдохнем, я что-то устал.

Не дожидаясь ответа, Блейк подхватил Алису на руки и положил ее на кровать. В его глазах зажегся знакомый ей огонек.

Алиса нежилась в объятиях мужа, забыв обо всем на свете. Ей казалось, что глухая стена отчуждения, которая была между ними в последнее время, наконец-то рухнула. Они снова были близкими людьми. Блейк склонился к ней и страстно поцеловал в губы. Открыв глаза, Алиса посмотрела на мужа.

– Блейк… – прошептала она.

– О Боже, не смотри на меня так… – простонал он и зарылся лицом в ее густые волосы. – Никогда больше не покидай меня.

– Разве это я покинула тебя? Блейк… скажи, чего ты хочешь от меня…

– Я хочу всю тебя, Алиса. Я не желаю ни с кем делить тебя. Я ревную тебя даже к твоим мыслям.

Алису удивили его слова и резкая смена настроения, В голосе Блейка слышалось отчаяние.

– Но ведь ты не можешь контролировать мои мысли, – возразила она.

– Ошибаешься, дорогая моя, – ответил Блейк.

Однако даже произошедшее между ними сближение Алиса не могла воспринимать как окончательное доказательство любви мужа. Иногда он замыкался в себе, его лицо мрачнело. Алиса не знала, о чем герцог думал в эти минуты, но ей казалось, что он сожалеет о своем возвращении домой. Эти мысли надрывали ей сердце.

Алиса рассеянно наблюдала за тем, как Блейк резвится на полу с близнецами. Малыши дергали его за волосы и шейный платок и смеялись. В этот момент Блейк походил на счастливого отца, наслаждающегося счастьем и покоем в кругу семьи. Однако Алиса сомневалась в том, что Блейк счастлив.

В детскую вошла кормилица.

– Время кормить малышей, ваша светлость, – сказала она и протянула руки, чтобы взять Стивена.

Однако ребенок вцепился в отца, всем своим видом показывая, что не желает расставаться с ним. Кормилица попыталась оттащить его, но он громко заплакал.

– Оставьте его, – сказал герцог. Но к его удивлению, кормилица покачала головой.

– Нет, ваша светлость, я не могу нарушать режим. Дети должны поесть, – заявила она слегка дрожащим от волнения голосом. Ей было нелегко выносить строгий взгляд герцога. – Они голодны.

– Что-то не похоже, что они хотят есть, – нахмурившись, возразил Блейк.

Кормилица посмотрела на Алису, надеясь, что та поддержит ее.

– Дети поедят позже, Мартина, – сказала Алиса и, дождавшись, когда кормилица выйдет из комнаты, добавила, обращаясь к мужу: – Она здесь новенькая и старается строго соблюдать режим.

– Я это понял, – холодно сказал Блейк, сажая Стивена себе на колени. – И все равно я не хочу, чтобы слуги указывали мне, что я должен делать.

Алиса едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Высокомерие мужа порой казалось ей забавным.

– Ну, тебя вряд ли можно запугать. Ты и сам выглядишь довольно грозно. Особенно когда на твоих коленях сидит пускающий слюни малыш, – расхохоталась Алиса.

Блейк бросил на нее сердитый взгляд.

– Вот сейчас уже лучше, – сказала она.

Герцог невольно улыбнулся и посадил Стивена на ковер рядом с собой. Малыш расплакался, обидевшись на отца. Темноволосый Энтони все это время сидел напротив них и с серьезным видом следил за действиями обоих, не вмешиваясь в их отношения.

– Мальчики такие разные, как день и ночь, – заметила Алиса. – Тебе так не кажется?

– Да, они совершенно разные, как и их родители.

Блейк отнял у Стивена булавку для галстука и, когда тот снова готов был расплакаться, отвлек его внимание игрушкой. Алиса с умилением наблюдала за ними.