Курортная зона - Надежда Первухина

Вот здесь Артур не ошибался.

Из раскаленного марева Дворца в пламенном платье и ореоле огня сквозь них прошла изящная тонкая Китаянка с лицом, сверкающим, как ртутное озерцо.

Нет прямых указаний на то, каков должен быть конец романа.

Т. Фостер

Через мгновение после эффектного ухода фламенги, облаченной в китайский национальный костюм, раздался жуткий грохот. Это взорвалась котельная “Дворянского гнезда”. Взрывная волна подняла их тела, как неожиданный ветер поднимает листки промокашки с парт первоклассников, и швырнула на раскаленные стены домиков для персонала.

— Бежим! — не закричал, а скорее протелепатировал Артур, сумев кое-как подняться. У него тлела куртка на плечах, но он не обращал внимания. — Лариса, ты как?

— Похоже, у меня что-то сломано. Не пойму только, что именно.

— Потом разберемся! Встать можешь?! Лариса отлепилась от негостеприимной стены.

— Могу. — Она даже сделала пару шагов и удачно упала на руки подскочившему Артуру. — Нет, не бойся, я не собираюсь сознание терять, на это нет времени… Где Вера?

— На хрена нам эта чумовая дура! Это все из-за нее закрутилось! Пусть проваливается в тартарары вместе со всей этой зоной!

— Да пошел ты, — с чувством ответила Лариса. — Она моя сестра. И я буду решать — жить ей или умереть.

— Ой, спасибо, Ларочка! — раздался из ниоткуда разудалый голос Веры. — Утешила, обласкала…

— Ты где, сокровище? — Лариса и Артур заоглядывались в поисках своей толстой подруги. Пламя стелилось по земле, воздух стал темным от гари и пепла. — Вера, не валяй дурака, надо бежать отсюда!

— Я и рада бы, — совершенно спокойно сказала Вера. — Только я за дерево зацепилась.

— Так отцепись!

— Чё-то не получается…

— Издеваешься? — Лариса ринулась за постройки — туда, где, как ей показалось, слышался голос ее новоявленной сестры… И замерла, не в силах заставить себя подойти ближе.

Вера застыла в какой-то ненормальной позе, прижавшись спиной к обугленному древесному стволу. И Лариса поняла, что никогда не сможет этого забыть — совершенно белое человеческое лицо на фоне угольной черноты.

И острый сук, напоминающий рог единорога, выходящий из правой ключицы Веры.

И кровь, окрасившая половину Вериного пончо…

— Вера, нет! — Лариса кинулась к писательнице.

— Не смей, — остановила ее та. — Это бесполезно. Самое интересное, что мне ни капли не больно. И голова такая ясная. Может, это и здорово — так умереть. Извини, Лариса, но тут уж не тебе решать вопросы моего существования.

— Артур! — закричала Лариса, задыхаясь от ужаса и набившейся в легкие сажи. — Артур, спаси ее! Артур, где ты?!

…Оказывается, он все это время был рядом. Просто она его не замечала — ведь морферы, когда хотят, умеют быть абсолютно незаметными.

— Нет, — покачал головой Артур. — Она думала, что флиртовать со смертью безопасно для здоровья. Она хотела устранить Веру Червонцеву. Она это получила.

— Артур, не будь сволочью! Ты можешь ее спасти! Она же кровью истекает, быстрее!

— Нет. Это ее приговор. Она хотела отдать второй бриллиант Лазарева фламенгам.

— Она же не отдала!

— Это не облегчает ее вины перед морферами. — Артур спокойно смотрел на приколотую к дереву Веру, и в глазах его переливалось нечеловеческое сияние. — И если бы здесь сейчас оказался Суд Чести Общества Большой Охоты, они молекулой бы не шевельнули ради этой вздорной бабы.

— Морфер, — удивительно чистым и высоким голосом сказала Вера. — Не порть последние минуты моей жизни такими пошлыми выражениями. Лариска, я тебя люблю. А морфер твой дурак — я все равно бы не отдала…

Лариса, внутренне крича, сосредоточенно взялась руками за окровавленный сук.

— Я спасу тебя, — хрипло сказала она Вере, погружаясь в какой-то бредовый мир. — Я помогу.

— Нет. — Вера смотрела ей прямо в глаза, и Лариса увидела, что Вера уже безумна — безумна от запредельной боли. — Он меня держит еше… в живых… в сознании. У меня спины… больше… нет. Дерево как раскаленная печь… Сзади…

Только теперь Лариса поняла, чем еще пахло в отравленном воздухе. Горелой человеческой плотью.

— Уже скоро, — прошептала Вера Ларисе, словно успокаивала ее. Нестерпимо яркая капелька крови показалась в уголке обесцвеченных губ писательницы и медленно покатилась к подбородку, оставляя за собой след не толще волоска. — Уже.

— Артур! — опять прошептала Лариса, но он даже не смотрел в их сторону.

Он смотрел туда, где пламя образовало некую сюрреалистическую рощу из раскаленных стволов света, бивших прямо из-под земли.

— Мы должны идти, Лариса, — тоном, не оставляющим возможности для возражений, сказал он. — Прощайся с ней…

— Не торопитесь. — Пламенная роща словно потускнела, давая возможность появиться на пепелище еще одному — нежданному — персонажу. — В конце концов, глава этого места — я. И я решаю, когда кому надо отсюда удалиться.

Артур упал на колени, а Ларисе только боль в левом бедре не позволила последовать его примеру. Потому что перед женщиной в траурном платье и непроницаемо черной вуали нельзя было не преклониться.

Графиня Делянова подошла к Вере. Лариса застонала — таким болезненным и нестерпимым оказался холод, исходивший от закутанной в черноту фигуры.

— Что же, Вера, — ровно заговорила Делянова. — Ты добивалась такого конца?

Вера молчала, уставившись на графиню остекленевшими глазами.

— Мертва… — прошептала Лариса.

— Еще нет. — покачала головой графиня.

— Она в зоне отдыха.

— ???

— В зоне между жизнью и смертью. В вечности передышки.

— В курортной зоне, — прошептала Лариса. А потом все-таки опустилась на колени и почувствовала, как раскаленная земля жжет ее. — Пожалуйста, спаси ее. Я не знаю, кого мне больше просить, но если ты можешь…

— Я, собственно, за этим и шла. — Ларисе показалось, что в голосе графини послышалась усмешка, легкая, как облачко пара. — Меня не устраивает присутствие в этом месте второго призрака, который вынужден бродить без покоя из-за того, что не исправил своих ошибок.

Белоснежные руки графини Деляновой коснулись сука, пробившего Верину ключицу, и тот рассыпался в прах. Еще несколько легких движений, напоминающих пассы гипнотизера, — и Вера неуверенно отходит от дерева, а Лариса видит, что ее сумасшедшая сестра невредима.

— Я прямо как неопалимая купина, — шепчет Верп и осмысленно озирает окрестности.