Сожаления Рози Медоуз - Кэтрин Эллиотт

– Вижу, ты уже налегла на крепкие напитки.

– Пришлось, – хлюпнула я. – В тюрьме коктейлей не делают.

– Теперь слушай, Рози, – сказала она. – По дороге я хорошенько поразмыслила и поняла, что чем больше задумываешься, тем более абсурдным все это кажется. Ты впадаешь в истерику без причины.

– Правда? – удивленно спросила я.

– Конечно! Послушай, они тебя арестовали?

– Нет.

– Предъявили обвинения?

– Ну, нет, но…

– Значит, просто допросили?

– Да, но очень агрессивно, Элис!

– Разумеется, они же хотят страху на тебя напустить! Классический случай манипуляции страхом, дорогая моя. У них на тебя ничего нет, но, поскольку любовничек по непонятной причине заявил, что у вас был бурный роман, они сложили два и два и решили: ай-ай-ай, у нее же муж только что умер! Очень удобно, раз она путалась с кем-то еще; так, может, она его и пришила? И что же они делают? Вызывают тебя, устраивают взбучку, запугивают до обморока, а потом дают немного отойти и смотрят, проглотишь ли ты наживку. Решишь ли признаться.

– Но что, если они все равно навесят на меня обвинение? Ведь все более-менее сходится, не так ли?

– Они этого не сделают, Рози, можешь мне поверить. Дай им время, и они поймут, что заблуждаются. Готова поспорить, что они и так понимают: достаточно было допросить тебя сегодня утром. Ставлю все что угодно, что после твоего ухода мисс Стальные Трусы вернулась к своим коллегам в конце коридорчика и сказала: «Нет, ребята, ошибочка вышла. Она на это неспособна». Они же не дураки, знаешь ли: у них нюх на такие вещи. Все равно как я замечаю превосходную картину у кого-нибудь дома, или ты изобретаешь потрясающий новый рецепт. Детектив учует злодея с двадцати шагов, и поверь мне, дорогая, ты на преступницу не похожа. Не способна ты на такое.

Ох, Элис, хотела бы я тебе поверить, но ты же не слышала все те кошмары, которыми она меня пугала! Уверена, она считает меня озлобленной и чокнутой и знает, что я ненавидела Гарри. К тому же, сама посуди, девяносто процентов убийств случаются внутри семьи. Я это где-то вычитала. Из-за мелочей люди и сходят с катушек: например, из-за того, что муж крышки на банках не заворачивает или забывает выносить мусор. Ведь у меня было сколько угодно причин его прикончить, подумай!

– Ты невиновна! – перебила меня Элис. – Приди в себя и вспомни об этом факте! И сохраняй спокойствие.

Я посмотрела на нее. Она была права, мне нужно хранить спокойствие. Я неотрывно смотрела в ее разгоряченные сияющие глаза, пытаясь заразиться ее убежденностью. Внезапно в них промелькнула догадка.

– А как же Тим? – вдруг спросила она, схватив меня за руку. – Что ты о нем знаешь? И почему он так тебя подставил?

– Понятия не имею! И ничего я о нем не знаю! прохныкала я.

– Ну, по какой-то причине он использует тебя в качестве своего алиби, не так ли? Утверждает, что у вас был роман, чтобы облегчить себе жизнь, – кстати, скоро полиция поймет, что его вранье яйца выеденного не стоит. Детективша сказала, что они опросили его друзей, – а почему бы не спросить твоих друзей? Они же меня не расспрашивали, не так ли?

Я уставилась на нее, пытаясь переварить ее слова. Потом в отчаянии схватилась за голову:

– О господи, по-моему, я схожу с ума. Мне же о нем ничего не известно! Как думаешь, что он натворил?

– Не знаю, но он явно подозрительный типчик Ты часто встречаешь безумно симпатичных да и еще и образованных мальчиков, которые работают упаковщиками в «Сэйнсбери»? Может, в «Джи-Ти-Си» или «Томас Гуд», но не в «Сэйнсбери» же! Может, это его легенда для крутой операции под прикрытием: как знать, может, он начиняет пакеты с рисом смертельными бактериями, или фарширует взрывчаткой готовые кокосовые завтраки, или занимается контрабандой икры… – Она нахмурилась. – Ты вроде говорила, что недавно его видела?

– Да, на улице, но он прошел мимо.

– Хммм… занятно. – Она задумчиво прищурилась. Потом встала. – Ну да ладно, ничего. – Она вздохнула и отряхнула юбку. – Так. – Решительно оглянулась, уперев руки в боки. – Может, приготовим что-нибудь на обед, как думаешь? Я умираю с голоду, и к тому же здесь жуткий холод. Знаешь что, ты разжигай камин, а я приготовлю яичницу или что-нибудь еще. Я решила, что мне лучше остаться с тобой, – сказала она, продефилировав на кухню. – Позвонила Майклу по мобильнику, и он сказал, что они с детьми переночуют у мамы. Где у тебя яйца? – Она заглянула в холодильник.

Я ошарашенно посмотрела вслед ее удаляющейся спине. Потом встала и засеменила за ней.

– Но… что же нам делать, Элис? Сама подумай, разве я не должна сейчас обрывать провода адвокатам, бегать по консультантам и все такое?

– Что? – Она высунула голову из холодильника и отрешенно взглянула на меня. – О нет, еще не хватало связываться с адвокатом. Он обдерет тебя до нитки, а толку? Подожди немного, и увидишь: через несколько недель все уляжется, и ты вообще позабудешь об этой истории, обещаю, честно. Ага, нашла. Срок годности уже прошел, но ничего страшного. Омлет из трех яиц, как думаешь? С сыром?

Я поплелась обратно в гостиную, грызя ноготь. Присела на краешек дивана, глядя, как она хлопочет на кухне.

– Они еще не провели дознание, – сказала я. – Дознание по делу Гарри.

– А когда оно будет?

– Полицейские говорили, что это может занять несколько месяцев.

– Вот видишь. – Она торжествующе разбила яйцо в сковородку и уверенно улыбнулась. – Коронер непременно установит, что смерть была случайной.

Элис сдержала слово, осталась со мной и постаралась на славу. Отказалась потакать моему желанию вдруг ударяться в истерику, а потом валяться на диване и отходить, и жестокими угрозами заставила меня вести себя как обычно. Сначала мы бродили по полям, «дыша свежим воздухом»; потом, когда вернулись, она настояла на том, чтобы убраться в кухонных шкафах. Вообще-то, убираться пришлось мне, потому что она решила сделать замазку и замазать трещины в кухонной стене: очень важная работа, которую было необходимо сделать немедленно. Потом, после того как мы замазали все трещины, пришлось покрасить стену. Мне не очень хотелось заниматься такими делами в день, когда меня обвинили в смерти мужа, но должна признать, меня это отвлекло, и после работы я была совершенно измождена. Кажется, в этом и состояла задумка Элис.

Потом мы сидели у камина, слушали музыку и немного болтали, но Элис отказалась обсуждать мои переживания, назвав их идиотскими и такими никчемными, что не стоит даже время тратить. Мне передалась ее храбрость, и я смогла немного расслабиться; но забыть о случившемся мне все равно не удалось. И еще я понимала, что Элис намеренно пытается меня отвлечь, и это меня волновало. Она была слишком уж решительна, слишком прямолинейна в своей миссии – как будто в глубине души сама не на шутку встревожилась. Время от времени я ловила на себе ее взгляд, но стоило мне на нее посмотреть, как она болтала дальше – о детях, о том, как паршиво живется в Лондоне, о своих картинах, о чем угодно. Иногда я даже слушала ее слова, выходя из состояния постоянного слепого страха. Но страх всегда оставался. Мерзкое черное облако, зловеще нависающее надо мной, грозящее навалиться на меня, вынырнув из уголка сознания.