Тайны Третьего Рейха. Культура на службе вермахта - Олег Пленков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако летом 1934 г. СД передавала, что католические епископы продолжали, как и до 1933 г., критически относиться к нацистскому режиму и его идеологии — в это конкордат никаких изменений не внес. Наиболее резко католические священники высказывались о расовом учении, несовместимым с христианством.
С другой стороны, не следует забывать, что именно активисты католической партии Центра монсеньер Людвиг Каас и Франц фон Папен оказали поддержку Гитлеру (хотя и недооценив всех последствий), а 23 марта 1933 г. именно голоса партии Центра обеспечили в рейхстаге утверждение «Закона о чрезвычайных полномочиях», который развязал руки Гитлеру. Также можно вспомнить, что были католические теологи (например, тюбингенский ученый-догматик Карл Адам), которые пытались построить теологический мост между национал-социализмом и католицизмом; при помощи нацистов они хотели осуществить реформу церкви, отвергая, впрочем, антисемитизм.
То, что немецкие католики в целом раньше и острее, чем протестанты, отреагировали на нацизм, было обусловлено догматической замкнутостью католиков на Ватикан и организационными структурами католической церкви и католической партии Центра во главе с прелатом Каасом. Все католические епископы были едины в своем неприятии расового учения. Историки также отмечали, что борьба нацистов против католической церкви более обострялась неприятием «традиционалистской» ментальности населения, чем собственно атеизмом нацистов. Острые противоречия между католиками и нацистами отмечались, — не говоря уже о расизме, — в культурной и школьной политике; в 1930 г. католикам было запрещено вступать в НСДАП, а генеральный викарий Майнца грозил вступившим экскоммуникацией: «как только католик станет членом нацистской партии, он не будет допускаться к таинству причастия». Это правило, однако, в 1931 г. было отменено, да и Гитлер со своими ближайшими помощниками до 1945 г. формально так и остались в церкви. В принципе, руководство партии Центра во главе с Каасом считало нужным сотрудничество с нацистами во имя борьбы с большевизмом.
После 30 января 1933 г. быстро нарастало воодушевление немецких католиков энергией новых властей, и уже 28 марта 1933 г. католический епископат приветствовал новое государство: единый фронт католических иерархов против национал-социализма превратился в свою противоположность. Гитлера же беспокоила связь католической церкви и «политического католицизма», поэтому он уже 14 июля 1933 г. на заседании правительства заявил о необходимости и желательности заключения имперского конкордата, которого католики жаждали так же, как протестанты — единой национальной церкви. Католические приверженцы нацистского рейха из бюргерской среды еще 3 апреля 1933 г. создали Союз католических немцев «Крест и орел» (с октября — «Рабочее содружество немцев-католиков»), ставившее своей задачей наведение мостов между нацистами и католической церковью. Активистом этой организации был экс-канцлер Франц Папен, собственно, и ведший с Ватиканом переговоры о конкордате. Гитлера привлекала идея конкордата: он стремился вывести из игры «политический католицизм» (к тому же он терпеть не мог Пия XII) и ограничить его влияние чисто религиозными вопросами. Политический инстинкт и на этот раз не подвел фюрера: в конкордате провозглашалась клятва верности католической церкви новой Германии, говорилось об уважении к конституционно образованному правительству и о необходимости воспитания клира в духе этого уважения; католическая церковь обещала свою поддержку нацистскому режиму (в случае соблюдения с его стороны конституционных норм). Церковь оговаривала себе право на свободное отправление религиозных служб, на деятельность религиозных институтов, право на самостоятельное решение внутрицерковных проблем, на содержание собственных школ, дошкольных учреждений и высших учебных заведений. В соответствии с конкордатом, нацистский режим гарантировал свободу совести, защиту католических организаций, сохранение исповедальных школ, право на распространение пасторских посланий — все эти гарантии казались значительной победой только противникам фюрера, сам он их всерьез не воспринимал. Немцы это чувствовали — в Берлине ходил следующий анекдот об официальном визите Геринга в Рим после подписания конкордата: по прибытии в Ватикан Геринг телеграфировал Гитлеру: «неограниченные полномочия превышены. Рим горит (по аналогии с пожаром рейхстага. — О. П.). Папа в тюрьме. Тиара мне к лицу. Ваш Святой отец».
Конкордат был подписан 20 июля 1933 г.; он до сих пор действует на территории Германии. Этот документ должен был умиротворить «политический католицизм» в Германии, и его встретили с воодушевлением, так как в Веймарской республике заключение конкордата встретило сильное противодействие в рейхстаге. Подписание конкордата и, таким образом, нейтрализация католической церкви стало самым значительным достижением Гитлера. Однако между католической церковью и нацистским режимом довольно быстро наступило охлаждение: нацисты начали систематически притеснять католиков во всех сферах (за пределами собственно религиозной) деятельности — в молодежном движении, в профсоюзах, в вопросах о свободе католической прессы и в деятельности светской «католической акции». Католицизм — наряду с «интернациональным еврейством» и марксизмом — считался в нацистской идеологии одним из главных мировоззренческих врагов «нордической германской расы». Примечательно, что за весь период существования Третьего Рейха в гестапо и СД — наряду с отделами, занимавшимися марксизмом и «еврейством» — существовал отдел «политический католицизм», считавшийся одним из самых значительных. Протестантство такой чести не было удостоено: на сотни католических священников, много лет проведших в концлагерях, приходилось несколько протестантских пасторов, которых иногда арестовывали нацисты. При этом надо отметить, что растущее давление на католиков, преследование священников, закрытие католических школ и конфискации имущества католических монастырей натолкнулось на малозначительную критику и сопротивление консервативных элементов немецкого государственного аппарата.
То, что Гитлер и не помышлял придерживаться пунктов конкордата, обнаружилось довольно скоро: 27 февраля 1934 г. закон признал 7 католических праздничных дней, из которых 5 вскоре было отменено или перенесено на ближайшие выходные. После заключения конкордата нацисты получили возможность рассматривать любое недоброжелательное или негативное высказывание церкви как «противоречащее конкордату»; католическую церковь постоянно держали под прессом этих обвинений, и возможности католической оппозиции были существенно ограничены. Хотя 17 августа 1934 г. в «гамбургской речи» Гитлер подчеркнул значение христианства как фундамента морали и нравственности в Германии, на деле постоянно имели место грубые нарушения конкордата. Однако епископы, поддерживаемые нунцием, продолжали сотрудничать с режимом — входить в открытую конфронтацию с режимом было крайне опасно. Такие попытки, однако, предпринимались: в феврале 1934 г. «Миф XX века» Розенберга был внесен в папский индекс запрещенных книг.
Развернулась борьба и в сфере образования: если первое время нацисты терпели существование католического религиозного воспитания, то в 1935 г. (в соответствии с рекомендациями Розенберга) они перешли к наступлению на него. Первый удар был направлен против священников, преподававших по совместительству в народных школах: так, в 1936 г. в Дюссельдорфе из 21 заявления на право преподавания религии властями было отклонено 15 — под предлогом деятельности этих священников в молодежных союзах, запрещенных государством негласным «доверительным» указом от 25 июня 1936 г. Распоряжением местных властей (приказ регирунгспрезидента от 8 декабря 1936 г.) все преподаватели религиозных дисциплин должны были подписать обязательство поддерживать ГЮ и не агитировать за участие в конфессиональных молодежных организациях. После того как ряд священников отказался подписать этот документ, регирунгспрезидент Дюссельдорфа (с 31 августа 1937 г.) передал право преподавать религию только школьным учителям, священники же были удалены из школы. В старших классах религиозное образование в Дюссельдорфе было отменено в 1937 г. (в целом в рейхе — в 1940 г.). Еще с 1935 г. нацистский союз учителей (НСЛБ) вернулся к старому требованию о создании общих для обоих вероисповеданий школ. В соответствии с «Законом о народной школе» (от 27 июля 1906 г.) коммуны имели право по собственному усмотрению превращать вероисповедальные школы в светские (Simultanschulen); этой лазейкой и воспользовались нацисты: например, в Дюссельдорфе на собрании бургомистров по предложению руководства гау было принято решение о превращении всех вероисповедальных школ в светские (все школы рейха стали светскими к 1941 г.). В самом же Дюссельдорфе это решение было реализовано уже в 1939 г. Внедренное нацистами всеобщее светское образование сохранилось в ФРГ и после войны, а обязательное преподавание религии в школе не стали восстанавливать и после 1949 г.