Мое непослушное сердце - Сьюзен Элизабет Филлипс

— Кролик? На твоих трусиках кролик?

Даже самое буйное воображение не смогло бы долго удерживать ее в стране грез, когда тонкую паутину фантазии разрывает хриплый, откровенно ехидный смешок. Молли надулась, хотела было сразить его достойным ответом, но, к собственному смущению, увидела, что Кевин все еще не скинул слаксы, хотя на ней остались лишь небесно-голубые трусики с маленьким кроликом на самом интересном местечке.

— И что из того?

Кевин выпрямился и погладил крольчишку, отчего Молли едва не задохнулась.

— Да ничего. Просто так.

— Это подарок Фэб. Сюрприз.

— Уж это точно. И не только для тебя. — Он слегка покусывал ее шею, продолжая гладить кролика. — У тебя они одни?

— Нет… есть еще, — заикаясь, призналась она.

Кевин переключился на ее попку.

— А тот парень, барсук, тоже есть?

Есть, конечно. Забавная улыбающаяся мордочка Бенни. Но лучше об этом промолчать.

— Может… хватит болтать? Как насчет… ах… покорения?..

— Покорения? — Он снова просунул палец под резинку ее трусиков.

— Не обращай внимания. Не важно, — блаженно вздохнула Молли. О коварный соблазнитель!

Она чуть раздвинула ноги и впустила его туда, куда он хотел.

Не успела она опомниться, как трусики тоже исчезли — вместе с его одеждой. Они оказались в постели, совсем голые, не позаботившись даже снять покрывало.

Слишком скоро игра закончилась. Он сжал ее плечи и рванул на себя, очевидно, горя желанием перейти к делу. Молли подтянулась вверх, сжала его голову и стала целовать в надежде несколько замедлить темп.

— Ты такая сладкая… — пробормотал он.

Оказалось, что отвлечь его невозможно. Он развел ее ноги и уместился между бедер. Ну вот и все.

Молли приготовилась к первому толчку и прикусила губу, чтобы не заорать на него, не потребовать невозможного, не выпалить прямо в лицо, чтобы ради всего святого не гнал лошадей и перестал вести себя так, словно судья только что объявил двухминутное предупреждение!

Но она обещала себе ни в чем его не упрекать, поэтому молча впилась зубами в его мускулистое плечо.

Кевин тихо застонал то ли от боли, то ли от удовольствия, и в следующий момент она очутилась на спине, а он навис над ней, хитро улыбаясь:

— Так леди Крольчишка любит запрещенные приемы?

В постельной схватке с двумя сотнями фунтов мышц и костей? Сомнительно…

Она попыталась объяснить, что всего лишь хотела отвлечь его, не дать завестись с первой попытки, но он поймал ее запястья и припал губами к груди.

Ах… какая пытка! Хуже смерти. Что он делает с ней своим ртом? Хоть бы только не останавливался…

Он тронул губами грудь. Прикусил сосок. Проделал то же самое со второй грудью… только теперь стал посасывать…

Молли не помня себя извивалась, но он не выпустил запястий, лаская ее другой рукой. От груди к животу, ниже… к каштановым завиткам. Сейчас, сейчас он сделает то, к чему стремился с самого начала. Но… не задерживаясь, его рука двинулась к внутренней стороне ее бедер…

Молли выгнулась, пытаясь заставить его непокорные пальцы скользнуть к той части ее тела, которая налилась жаром и пульсировала так, словно вот-вот лопнет.

Но он, очевидно, не понимал намеков. Слишком увлекся пыткой. Слишком был занят, играя с ее грудями. Молли слышала, будто женщина от одного этого способна достичь оргазма. Слышала, но не верила.

Оказалось, она ошибалась.

Волна экстаза застигла ее врасплох, прижала к матрасу, прокатилась от макушки до пят и подняла в небо. Молли услышала чей-то крик и догадалась, что это кричит она.

Кевин замер. Молли дрожала. Она с наслаждением вдыхала его запах, пытаясь понять, что с ней произошло. Он осторожно погладил ее по плечу. Поцеловал мочку уха. Его теплое дыхание шевелило ее волосы.

— Похоже, тебе немного надо, верно?

Щеки Молли заполыхали от стыда. Наверное, он прав.

Но, Господи, как же ей было хорошо! И все произошло так неожиданно…

— Это случайно… — выдавила она. — Теперь твоя очередь.

— О, я не тороплюсь. В отличие от некоторых.

Но пленка пота на коже, нетерпение, с которым он прижимался к ее бедрам, яснее всяких слов говорили о том, что он испытывает сильнейшее желание. Забавно, но в первый раз все было по-другому. Осталось лишь воспоминание о боли. Да-да…

Кажется, она тогда подумала, что слишком мала для него.

Сейчас самое время узнать правду.

Она вспорхнула на него. Он вежливо, но решительно уложил ее обратно. Лизнул уголок ее губ. Итак, когда же он перейдет к решительным действиям?

— Почему бы тебе не отдохнуть немного? — шепнул он.

— Отдохнуть? О, я определенно не…

Он снова поймал ее за плечи и принялся целовать. Только на этот раз опускался все ниже. Вскоре его руки легли на ее колени, раздвигая, гладя, лаская. Молли сжалась, и в этот момент он припал к ее горячей плоти пылающим ртом.

Легкие укусы, настойчивые нежные толчки…

Горло стиснуло так, что дышать стало нечем. Она вцепилась в его волосы, притягивая к себе все сильнее, о чем-то умоляя. Бедра судорожно дергались под напором очередной волны.

На этот раз он не подумал дразнить Молли. Только схватил позабытый ею презерватив, натянул, лег сверху и посмотрел в глаза. Его кожа, позолоченная лившимся в окна предвечерним светом, под ее ладонями казалась неестественно горячей, мышцы напряглись и подрагивали: очевидно, Кевин сдерживался из последних сил. И все же не торопил ее.

Она открылась ему, открылась до конца. Принимая его.

Вбирая в себя.

Он наполнял ее медленно, осторожно, целуя и продолжая ласкать. Она любила его за эту неспешность, нежданную нежность. Чувствовала, как растягивается, чтобы впустить напряженную плоть.

Но и тогда он не набросился на нее со всем пылом. Отстранился и снова вошел, медленным, вкрадчивым выпадом.

Это было восхитительно. Этого было недостаточно.

Она вдруг поняла, что не хочет его сдержанности.

Хочет свирепости. Неукротимости. Буйства. Хочет, чтобы он наслаждался ее телом. Погружался в него как в омут.

Она обвила ногами его талию и вцепилась в бедра, молчаливо требуя большего. Подгоняя.

Выдержка покинула Кевина, и он дал волю чувствам.

Вонзился в нее.

Молли застонала и встретила его на полпути, сгорая в огне ощущений.

Он был слишком велик для нее.

Слишком силен, Слишком неистов.