Отель с темными окнами - Алексей Макеев

С этим оптимистичным напутствием подчиненные покинули кабинет начальника, по дороге обсуждая детали предстоящего путешествия на вокзал.

– Мне еще надо с ним созвониться, уточнить, его ли смена, – говорил Стас. – Я ведь его график не контролирую, сам понимаешь.

– Уточняй, тебе и карты в руки.

– А что это за такое деликатное дело, что ты без провожатых идти стесняешься? Что за упырь такой, что за гостиница?

– Не заморачивайся, Стас, – отмахнулся Гуров. – Что тебе, своих проблем мало? Мне просто нужно личное мнение человека, нужно, чтобы он раскрылся в разговоре, скованности не чувствовал. Поэтому я предпочел бы прийти к нему вместе с тем, кого он уже знает.

– Хочешь попытать его насчет того, не видел ли он на вокзале кого-нибудь, похожего на искомого упыря? – не отставал проницательный напарник.

– Вроде того, – улыбнулся Лев. – С тем только уточнением, что я пока и сам не знаю, как выглядит человек, «похожий» на этого упыря. Данных – минимум, так что ценны любые полунамеки.

– Понятно. Что ж, попытаемся помочь вам в беде, дорогой товарищ.

Стас вытащил трубку и активировал какой-то контакт. Пропустив Гуров в кабинет, сам он остался в коридоре, чтобы «в обстановке строгой секретности» договориться о предстоящей встрече.

Войдя через несколько минут, Крячко бодрым голосом сообщил, что «все согласовано» и что сегодня ровно в восемь их ждут на Рижском вокзале.

– Спасибо, Стася, ты настоящий друг, – с чувством проговорил Гуров.

– То-то же. Впрочем, что касается выражения благодарностей, особо можешь не напрягаться. Ведь мое беспримерное бескорыстие всем давно известно. Бутылочка «Хеннесси», больше ничего и не требуется.

– Всего-то? И правда, совсем пустяк. Делов-то – месячную зарплату спустить.

– Не прибедняйся. Твоей зарплаты не только на бутылку приличного коньяка хватит, там еще и на лимон останется. Я сверх сил никогда человека напрягать не буду. Тем более лучшего друга, к тому же и коллегу. Да и вообще заболтался я тут с вами, отвлекся от главного. У меня там целая очередь в изолятор, ребята ждут не дождутся, когда же я их наконец закрою. А я тут с тобой баклуши бью, драгоценное время теряю. Давай, до скорого. Вечером подъезжай прямо на Рижский, там встретимся.

– Лады, – кивнул Лев.

Крячко забрал из ящика стола какие-то бумаги и вышел из кабинета, а Гуров открыл почту, чтобы узнать, прислал ли Морозов ему обещанные материалы по двум первым делам об убийстве шилом.

Документы оказались на месте, и Лев с интересом стал их просматривать.

Как он и предполагал, оказалось, что две первые жертвы «доехали» до станции «Проспект Мира», хотя, по свидетельству пассажиров, ехавших в том же вагоне, «потеряли сознание» они именно в момент остановки на «Рижской». Поняв, что ситуация несколько серьезнее, чем обычная потеря чувств, пассажиры сообщили в полицию, и на «Проспекте Мира» труп «приняли» дежурные полицейские. Причем группы были разные, и это явилось еще одной косвенной причиной того, что два первых убийства не связали между собой.

Второй причиной было время. Два месяца – довольно длительный срок, а транспортные пути – напряженный и нестабильный участок работы. За это время на станции наверняка произошло много новых и «интересных» событий, и о заведомо бесперспективном, нераскрываемом деле вполне могли подзабыть. Поэтому, когда произошел второй случай, в точности повторяющий первый, его восприняли как совершенно отдельный, ни к чему не относящийся.

А то, что второе убийство повторяло первое во всех деталях, с полной очевидностью следовало из материалов дела. Совпадало не только совершенно идентичное «поведение» жертвы, но даже недоуменная реакция пассажиров, и в том и в другом случае не сообразивших сразу, что именно произошло.

Кроме показаний очевидцев, которым практически ничего не удалось увидеть воочию, в деле имелись протоколы допросов родственников жертв. В первом случае полицейские беседовали с матерью и подругой, во втором – с бабушкой, единственным близким родственником, оставшимся в живых.

В протоколах Гуров не обнаружил ничего особенного. Из них никак нельзя было понять, имели ли Сергей Гусев и Евгений Каморин какие-то поведенческие особенности, которые могли бы спровоцировать убийцу. Впрочем, полицейские, проводившие опорос и еще не знавшие, что речь идет о серии, по-видимому, и не старались такие особенности отыскать. Для них каждый из этих двух случаев был совершенно отдельным, заведомо бесперспективным «глухарем». Поэтому и особого рвения в плане поиска дополнительной информации они явно не проявляли.

Уяснив это для себя, Лев решил, что будет не лишним провести повторные допросы, уже с учетом характерных особенностей этого дела и имевшейся у него информации.

Выписав себе в блокнот адреса, он досмотрел материалы и закрыл почту.

Сенсаций новая информация не принесла. Характерные черты «почерка» убийцы повторялись от раза к разу, и было очевидно, что он всегда действует по одной и той же схеме, благо, эта схема доказывала свою эффективность и не давала сбоев.

Небольшие отличия имелись лишь в случае с Денисом, когда благодаря сердобольным гражданам его вынесли из поезда уже на «Рижской». Но и тут «озарение» пришло далеко не сразу, и пожилая чета, вплоть до появления полиции, пребывала в уверенности, что у парня сердечный приступ.

Зато последний случай был полностью идентичен первым двум и можно было с уверенностью предположить, что на сей раз пассажиры вагона, в котором произошло убийство, тоже не заметили ничего «необычного». Однако, учитывая жесткий дефицит информации, которым сопровождалось это расследование, Лев все-таки решил позвонить Морозову и узнать, что дали допросы очевидцев. В конце концов не зря же убеждал он Крячко, что в этом деле ценны любые полунамеки.

Гуров уже взял телефон, чтобы звонить молодому коллеге, когда загорелся экран, и на нем высветился номер Алексея, который звонил сам.

– Здравствуйте, Лев Иванович, – донесся из трубки его бодрый голос. – Извините, что задержался с докладом. Помню, что обещал рассказать вам о допросах очевидцев из вагона, но…

– Дела задержали?

– Можно и так сказать. Но вообще-то я ждал, что эксперты скажут. Подумал, может быть, что-то интересное окажется, наводящее на мысль. Когда мы труп «сдали», я договорился, чтобы заключение побыстрее сделали. Вне очереди, так сказать. Напирал на то, что важное дело, серия и все такое. Мне пообещали, если будет что-то «нестандартное», сразу сообщить.

– И как? Удалось им обнаружить что-то нестандартное? – с интересом спросил Гуров.

– Как сказать… – немного затруднился с ответом Алексей. – И да, и нет. У него в крови изрядные «промилли» оказались. Хотя у нас это, конечно, «нестандартностью» давно уже не считается. Скорее, наоборот, самый главный национальный стандарт, можно сказать. Одним словом, они алкоголь в крови обнаружили, и я вам об этом докладываю.