Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

— Руку протянем друг другу, профессор. Руку братства, свободы и помощи… Но туда же очень долго лететь, можно по пути и крылышки опалить. Солнце вон в небе, печет и печет, и жажда нас мучит, и блеск золота куда‑то влечет.

— Мы могли бы их перебросить к самому куполу…

— Воздушный дворец, профессор! Дворец! — перебил его дон Дженовази. — Мне нужно еще подыскать одну рифму, а то и две. И выбрать правильный трехсложный или двухсложный размер. Возможно, я остановлюсь на дактиле… Нет, скорее всего, лучше подойдет хорей… Я вам позвоню сам, минут через десять.

Лица у сотрудников лаборатории посветлели, все зашевелились, заерзали, на экран телевизора многие из‑за суеверной боязни и не смотрели.

А он, Дик Ричардсон, в любую минуту мог сунуться в проход. Ему, этому скитальцу, чтобы выбраться наружу, нужно было лечь на песок, сильно прижаться к земле и ползти, ползти, и все ближе и ближе к розовому свечению.

И он уже не один раз ложился на землю, и уже не один раз полз к стенке купола, и уже не один раз передумывал. Что‑то его опять заворачивало назад, что‑то опять гнало от выхода. И каждый раз в окопах происходило оживление, каждый раз все ложились на бруствер и припадали своими подслеповатыми глазами к оптическим прицелам, а те, из ФБР, то расстегивали, то застегивали свои кобуры, спрятанные под мышками. Левая половина экрана была заполнена информацией, подаваемой на Эр‑би‑си телерсами, летающими над Диком там, с той стороны силовой стены, а правая высвечивала позиции полицейских, окоп любителей из Пенсильвании. И кто‑то из них уже не удержался и выпустил очередь по розовой стене, и тут же все военные, да и те, из ФБР, попрятались с головой в своем окопе, зарылись в землю, так как пули отрикошетило, и они засвистели над головой.

Перри Хименс что‑то шепнул Майклу, тот смотался куда‑то и вскоре притащил пять бутылок пива. Раздался звонок тевида, Хименс замер, не донеся стакан до рта, Кэти побледнела, Тони нервно застучал ладонью по ребру кресла.

— Задохнется дракон под железной рукой! Из когтей он уронит свободу! Я смрадный труп его брошу народу!.. Сколько людей вы можете перебросить в окрестности Эйрунепе, профессор?

— Двадцать! Тридцать! Сорок! — тут же ответил Хименс, подзывая рукой к себе Тони Эдкока.

— Куда должны прибыть мои музыканты?

— Фирма «Хименс и Электроника», центральная лаборатория. Адрес ее, я думаю, вы знаете.

— Это будет трио, два маэстро и одна певичка. Они изъявили желание дать концерт тем мужественным и славным фараонам. Они исполнят произведения Шопена, Моцарта, Вагнера, а также несколько военных маршей. Будьте любезны, дорогой профессор, распорядитесь, чтобы им помогли внести музыкальные инструменты и несколько ящиков с пивом и пепси‑колой.

Дон Дженовази благородно улыбнулся, раскланялся и тут же отключил свой тевид. Он, по‑видимому, торопился дописать свое стихотворение. Хименс уже что‑то объяснял Тони Эдкоку, тот выбежал из лаборатории. Брант, Волкер заняли свои места у генератора мгновенного перемещения. Джойс в последний раз проверял все узлы, обходил вокруг конструкции, все еще поругивая того полисмена, который ударил дубинкой по ГМП. Заработал японский вакуумный накопитель энергии, мерно вздрагивал трансформатор временных интервалов, чуть свистел координатор пространств.

Брант уточнял вместе с ЭВМ расположение северных окраин города в Бразилии, следя за поступающими от спутника данными.

Жарища стояла неимоверная. Пыль, поднятая легким ветерком, носилась в воздухе. Дышать было нечем. Газовая колонка на северной окраине Эйрунепе оказалась весьма бойким и выгодным местом. Особенно последние два‑три дня. Машины разных марок, служебные и личные, полицейских и карманных воров, настоятельниц монастырей и проституток, бизнесменов и безработных, торопившихся поглазеть на выход из‑под силового колпака бандита, надвигались на колонку с самого утра. И владелец ее, индеец С. Морган, невысокого роста, с коричневым приветливым лицом, был доволен. Звенели доллары, шелестели купюры. И сейчас он с любопытством посматривал на шедших со стороны пустыря двух джентльменов, видимо, бросивших где‑то на произвол судьбы сломавшийся автомобиль. Они, конечно, попросят доставить его сюда, сделать срочный ремонт, заправить баллоны газом, а это все тоже деньги, и не малые.

Одеты они были шикарно. Тот, что повыше, чернявый, в белом дорогом костюме и такого же цвета шляпе. А вместо галстука, знаете, я тогда чуть не рассмеялся, объяснял индеец потом в полицейском управлении Эйрунепе, такая черная бабочка, ну как в тех уругвайский артистов. А в материи костюма поблескивала тончайшая металлическая нить охладительной сетки. Я тогда это сразу же заметил. Второй, так тот был чуть пониже, но тоже чернявый, а одет уже во все черное, и тоже с охладительной сеткой, и в шляпе, в черной шляпе. В руках у них были какие‑то фигурные продолговатые чехлы. Наверно, подумал я, там музыкальные инструменты спрятаны. И, знаете, даже чуть тогда не рассмеялся. И эти, думаю, артисты, туда же торопятся, к силовому колпаку. Мало им своих концертов, так еще и на наш поглазеть хотят. И все бесплатно, а у самих, наверно, набитые кошельки в карманах позвякивают. А у одного, вот уже не помню у которого, кажется у высокого, у того, что в белом костюме, еще был в руке и какой‑то плоский лакированный чемоданчик.

Так вот, эти два джентльмена направились прямо ко мне. Тот, ну что пониже, снял шляпу, стряхнул с нее пыль, затем ею стряхнул пыль с черных штиблет, блеснув плешью на макушке, вежливо со мной поздоровался, улыбнулся. У него еще был один зуб кривой, я это хорошо запомнил. Потом он, этот, что в черном, сунул мне под нос удостоверение сотрудника ФРБ, зачем‑то помахал перед моим лицом кольтом, спросил еще, как себя чувствуют мои дети, и приказал сидеть мне тихо и ни во что не вмешиваться. Затем они забрались в кабину заправляющегося здесь рефрижератора, вытолкали бесцеремонно водителя и куда‑то укатили в сторону города. Я пытался дозвониться до вашего участка, но мой тевид почему‑то не работал. А через двадцать минут тот рефрижератор вернулся, но, не заезжая на заправочную станцию, понесся в сторону силового колпака, оставляя за собой шлейф желтой пыли.

Я требую компенсации. Моей колонке нанесен большой моральный ущерб. Теперь некоторые водители боятся приезжать ко мне на заправку…

— Потом, потом! — отмахнулся комиссар полиции. — Как задержим этих двух гангстеров. А деваться им некуда. Весь район оцеплен. Да и военные с базы нам помогают.

* * *

Рефрижератор они заметили еще издали. Но тот не обращал внимания на знаки полицейских, не останавливался, пер все и пер к окопам. И лишь там развернулся и остановился. Он весь находился под прицелом агентов из ФБР, военных и даже добровольцев из Пенсильвании. Казалось, одно неосторожное движение, и он будет весь изрешечен пулями. Из кабины кто‑то выкрикнул: «Мы от президента Ральфа Хилдбера!»