Бардазар - Алексей Корепанов

Грок посмотрел на спутницу, посылая невербальный посыл:

— Восемь лет с одного стола, восемь лет на моём плече и что? Ты так просто воткнёшь в меня заострённую сталь? Из-за неё, которую видишь впервые?

— Это из-за тебя самого, дурень зелёный. — Чиниа убрал резные клинки в ножны на ногах. — Не перегибай палку, Грок.

— Варта, меня учит морская свинка! Что за насмешка богов?

Варта улыбнулась и повернулась к старшей черянявой ведьме. Та покачала головой, пряча улыбку.

— Я Кариана, архиведьма. Ульча и Сенека — мои помощницы. А Фира только седмицу назад получила посох в период своего совершеннолетия. Она ещё… совсем неопытная.

— Я Варта, девушка, заколдованная в рысь. Северный орк зовётся Гроком. С некоторых пор он наш предводитель. Простите его за вспылчивость. Просто в последнее время на него слишком много свалилось. Сам не свой. А Чини… ещё неделю назад она была другой. А теперь поёт. Она бард и мы понятия не имеем, как она обращается с оружием. В деле её не видели.

— Боги дают всем разные тропы жизни. Кому петь, кому магичить, а кому-то топором махать, — кивнула Кариана. — Идёмте в наше селение. За столом мысли найдут правильное русло. Я не думаю, что наше гостеприимство чем-то уступит недомеркам, что по ту сторону леса.

— Только не слишком усердствуй, Кариана. Если честно, они кормили нас на убой три дня подряд. — Добавила Варта.

— Хм, никогда бы не подумала, что волосоногие способны на гостеприимство. Да и какое угощение может быть в их норах? Крыс вам лесных варили? То ли дело наще угощение. От женщин, которым любят готовить. Что нам ещё осталось по жизни? Только отражать набеги, да вкусно есть.

* * *

Несколько дней спустя.

Граница Проклятого леса.

Неизвестная деревня.

Ночь разрывалась криками. Пограничная деревня амазонок пылала, вздымая в небо белый дым соломенных и деревянных хижин и черный дым магического огня. Молнии и пылающие стрелы носились в воздухе, на миг освящая яростные лица ведьм и амазонок. Затем всё погружалось в тягучую темноту. Клинки мечей и ятаганы встречались с посохами, шестами и наручами. Трава орошалась кровью. Чёрной в свете бушующего пламени.

Лезвие топора столкнулось со слэшэром[13]. Искры разрезали мрак, потухли, осыпавшись на землю. Грок в отблеске огня и молний узнал это чудовищное оружие, махать которым могли только самые сильные воины на конях. Отступил на шаг, сберегая дыхание и принимая новый удар. Разрезавшая воздух молния на миг осветила поле битвы, вырезав из тьмы оскаленную пасть с клыками огромного мохнатого чудища. Обладатель слэшера наверняка клыками мог прокусить или сожрать в два счёта.

Северный орк вновь принял на топор порцию яростных выпадов, контратаковал, проклиная безлунную ночь. Она не позволяла пробудить в себе неистового воина — топор без разбора лишал бы жизни врагов и союзников.

Молнии и огонь давали света. Тут же слепили. Бой шёл в впотьмах, вслепую. Постоянная угроза смерти не давала возможности сконцентрироваться на магии. Любое магическое зрение играло бы сейчас злую шутку — свет и тьма устроили борьбу не на жизнь, а на смерть. Усиление возможностей глаз грозило бы потерей зрения, а то и полной слепотой.

Дрались, как слепые кроты. Лучшим союзником было чувство интуиции. Шкуры амазонок и меховые плащи ведьм фактически не отличались друг от друга. По длине волос так же нельзя было сказать о враге — все носили длинные локоны, сплетённые в косы во время сражения. Лишь по оружию в руках искали врагов, дожидаясь очередного всполоха молнии. Дожидаясь того краткого момента, когда за секунду можно было прицелиться и пронзить врага в полной темноте.

Маги против воительниц. Посохи простив стали.

Небо разорвали звуки грома. Полил тяжёлый злой ливень, гася единственный источник света — пылающие хижины.

Бой стих сам собой, крики и проклятья прервал шум падающей воды. К магическим молниям, срывающимся с кончиков посохов ведьм, прибавилась молния настоящая. В тысячи раз сильнее.

Неистовые разряды били в землю, даря свет и ослепляя поле боя и грязных и мокрых воинов, которые не прекращали забирать жизни друг друга.

Рука в магическом наручи слепо прорезала воздух. Грок невовремя рванулся вперёд и егосухожилие на правом бедре осушило от этого удара. Грок потерял равновесие. Ногу обожгло болью, она отказалась удерживать вес тела. Махая топором, орк завалился в лужу на спину, прикусывая губу от волн боли.

Очередная молния осветила выпад мохнатого монстра. Слэшэр разрещал воздух. Грок перекатился на бок. И оружие врага поразило лужу и грязь. Обладатель слэшера, рыча, как зверь, упёрся обеими ногами в грязь, погружаясь по щиколотку, и потянул оружие из плена. Рывок не удался с первого раза. Слишком глубоко монстр вонзил лезвие.

«Это момент!» — Подумал Грок и ударил рукой под колено врага.

Зверь шлёпнулся в грязь, вздымая в воздух мириады брызг. Оружие так и осталось торчать в луже. Грок, потеряв топор, пополз на врага, сплёвывая грязные потоки воды. Сильная рука ухватила за горло, едва подобрался. Рык раздался над самым ухом, вселяя дрожь и перекрывая неистовый шум ливня.

Раскат грома пробрал до костей. Погода бесилась. Боги гневались за неудачную попытку обратить молниеносный рейд в безлунную ночь вглубь вражеской ведьмам страны в затяжную мясорубку. Где свои? Где чужие?

«За что ввязались в ненужную бойню? Зачем пошёл на поводу у совета ведьм и хвалился непобедимостью? Как же, воевода, Провал меня забери. Здесь совсем не те условия. Здесь отсутствие органов чувств вселяет страх гораздо больший, чем есть на самом деле. В каждой тени мерещиться меч и ятаган, каждая коряга кажется затаившимся недругом. Молния высвечивает врага грозного и лютого. Наверняка, он не такой на самом деле, но как объяснить это себе, если всё естество внутри бунтует?»

Холод, страх и бессилие проникали под кожу, мышцы дрожали от напряга. Воздух в лёгких подходил к концу. Перед глазами плавали чёрные мухи, до ужаса ясные и ощутимые, они переливались пятнами. Грок почти терял сознание. Из последних сил потянул вбок, откидывая чудище от себя. Вслепую — как назло, нет ни одной вспышки молнии!, — замолотил пред собой. Два удара достигли цели, костяшки содрали кожу в кровь. Два удара ушли в пустоту, смазали водную плёнку лужи. Руки защипало, словно опустил в кислоту.

Удар каменным кулаком осушил плечо. Грок упал лицом в лужу, хлебнув воды. Закашлялся, переворачиваясь. Пнул перед собой здоровой ногой. Услышал вскрик.

«Попал!»

Второй пинок разрезал только воздух. Инерция от удара отдала в плечо и бедро. Почти взвыл.