Порочная невинность - Нора Робертс

Натягивая на ходу рубашку, Такер спустился вниз. Пахло кофе и беконом. Он уже прошел полкоридора на пути к кухне, когда послышался шум подъезжающего автомобиля.

В расстегнутой рубашке он вышел на крыльцо и, сунув руки в карманы, принялся наблюдать, как агент по делам особой важности Мэтью Бернс припарковывает машину. Они внимательно оглядели друг друга: один в черном костюме и шелковом галстуке, другой – полуодетый и небритый. Если бы их взаимные чувства могли материализоваться, между ними оказалась бы огромная ощетинившаяся злая собака.

– Вам не кажется, что сейчас рановато для визитов? Бернс запер машину и положил ключ в карман.

– Я по официальному делу, – сухо заявил он и, поджав тонкие губы, оглядел голую грудь Такера, его влажные после душа волосы. – Мое вторжение совершенно необходимо в интересах безопасности мисс Уэверли.

– Ну, положим, тут вы несколько опоздали, – мирно заметил Такер. – Так что мы можем сделать для вас?

– Вы очень гордитесь этим, не так ли, Лонгстрит? Такер вздернул бровь:

– Чем – этим?

– Да своим умением ухаживать за женщинами.

– Неужели вы прикатили сюда, чтобы набраться опыта? На этот раз его улыбку отнюдь нельзя было назвать обворожительной: в ней появилось что-то волчье. Бернс сжал челюсти: простая мысль о том, что Кэролайн предпочла ему Такера, жалила его, как пчела.

– Бросьте, Такер. Я прекрасно знаю, что производит неотразимое впечатление на беззащитных женщин.

– Видите ли… – Такер почесал покрытый щетиной подбородок. – Я еще никогда в жизни не встречал беззащитной женщины. И Кэролайн к их числу не принадлежит, будьте уверены. Конечно, сейчас она еще не совсем успокоилась после всего пережитого и чувствует себя не вполне уверенно. Она нуждается в том, чтобы на кого-то опереться, пока снова не обретет твердую почву под ногами. Ну, а то, что она выбрала меня… Таково было ее желание. И она сможет располагать мной столько, сколько ей заблагорассудится. И вам лучше принять это к сведению.

– Насколько я понимаю, вы без зазрения совести используете в своих собственных интересах ранимость женщин. Вы вообще большой специалист по использованию людей, Лонгстрит, а эмоциональная зрелость ваша, судя по всему, на самой нулевой отметке. Эдда Лу Хэттингер стала последней из использованных вами и отброшенных за ненадобностью. Ну, а что касается Кэролайн…

– Позвольте уж мне самой за себя отвечать. – Кэролайн выступила вперед и положила ладонь на руку Такера – то ли ища поддержки, то ли призывая к сдержанности. – Вам нужно поговорить со мной, Мэтью?

Бернс подавил всплеск темной нерассуждающей злости. На ней ничего не было, кроме пеньюара, и то, как она оперлась на Такера, явственно свидетельствовало об интимности их отношений. И это принижало в его глазах ее утонченный образ. Пусть у нее блестящий талант, пусть она так изысканно красива, но Кэролайн унизила себя своим выбором, низвергла себя с пьедестала.

– Я подумал, что для вас было бы удобнее дать показания здесь, чем приезжать для этого в город.

– Да, пожалуй. И я ценю ваше внимание. – Кэролайн подумала, что надо бы предложить ему кофе в гостиной, но ей не хотелось оставлять их с Такером наедине. – Если бы мы могли пройти на кухню… Я как раз приготовила завтрак.

– Показания мистера Лонгстрита я могу получить и позже, – напыщенно сказал Бернс.

– Но вы могли бы сэкономить время.

Бернс пожал плечами и пошел за ней по коридору.

– Хотите яичницу?

– Благодарю. Я уже завтракал. – Он сел за стол – такой же чужеродный в этой простой деревенской кухне, как смокинг на тусовке хиппи. – Однако, если не возражаете, кофе я выпил бы с удовольствием.

Кэролайн принесла кофейник и поставила его на металлический поднос в форме петуха. Странно, но только сейчас, накладывая себе и Такеру яичницу с беконом, она вспомнила, как бежала тогда мимо кухни и кричала от ужаса, а тяжелые кулаки Остина барабанили в дверь…

– Вы, очевидно, хотите знать, что случилось вчера? – спросила Кэролайн деловито, наливая сливки в кофе. – Но я уже дала показания Берку.

– Да, я их читал.

Такер заметил, что руки у нее слегка дрожат, и успокаивающе коснулся ее плеча.

– Я не слишком хорошо разбираюсь в законах, – заметил он. – Но мне кажется, что случившееся здесь является местной проблемой.

– Да, разумеется. Но я был бы вам очень признателен, Кэролайн, если бы вы подробно рассказали мне о том, что произошло. В интересах порученного мне дела я должен располагать полной картиной местной жизни. Надеюсь, вам это будет нетрудно.

Нет, это было для нее очень трудно. Во всяком случае – теперь, когда все происшедшее уже отдалилось во времени и казалось почти невероятным. Но она послушно рассказала, как все было, стараясь не смотреть на магнитофон, который включил Бернс.

– Вам не кажется странным, что Хэттингер не использовал огнестрельное оружие? Ведь у него было два револьвера. – Он сказал это очень доверительно, словно они просто-напросто непринужденно беседовали за чашечкой кофе. – А в соответствии с имеющейся у меня информацией он считался отличным стрелком. Вот вы описываете, как бежали от него по коридору, а потом по полю. Ведь он мог застрелить вас в любую минуту. Но он даже не вынул револьвер из-за пояса.

– Но у него еще был нож, – ответила она, не заметив, что голос у нее дрогнул. Но Такер это заметил.

– Не вижу смысла в этом вопросе, Бернс. Он же явно был не в себе и, может быть, даже забыл, что у него есть огнестрельное оружие.

– Может быть… – Бернс невозмутимо налил себе еще кофе. – А скажите, Кэролайн, он знал, что вы вооружены, что у вас есть в доме оружие?

– Трудно сказать… Я схватила «кольт», пробегая мимо гостиной, когда Остин еще не вошел в дом. Слава богу, револьвер был под рукой, потому что я практиковалась в стрельбе. И Сьюзи строго-настрого приказала мне всегда держать его заряженным. Но вот видел ли его Остин, я сказать не могу.

Бернс ограничился кивком.

– Ну, а если восстановить в памяти все, что произошло уже вне дома? В какой-то момент вы обернулись и выстрелили в него. После этого Остин уже наверняка знал об имеющемся у вас оружии. Он не делал попыток применить один из своих револьверов?

– Сейчас постараюсь вспомнить. Все это произошло так быстро…

Впрочем, тогда ей так не казалось. Наоборот, у Кэролайн было ощущение, что она бежит в какой-то вязкой мути. Все это напоминало замедленную, съемку в фильме ужасов или кошмарный сон, когда ноги вдруг становятся ватными и каждый вдох дается с трудом.

Она крепко сжала губы, стараясь отогнать кошмарное воспоминание.

– Когда я выстрелила в первый раз, мой «кольт» дал осечку. И Остин как ни в чем не бывало продолжал надвигаться на меня. Он выставил вперед нож и улыбался. Просто улыбался. Мне казалось, что я плачу, кричу или молюсь – не знаю, – а он все приближался и все улыбался… Потом я снова подняла револьвер, и тогда он сказал, что я агнец божий, готовый к закланию. И что все будет, как было с Эддой Лу. Что это должно быть, как с Эддой Лу…