Прекрасная куртизанка - Моника Бернс

Не дожидаясь ее ответа, виконт повернулся и направился к двери. Шахин понимал желание кузена поскорее откланяться. Не будь он в таком отчаянном положении, и сам бы сбежал. Проводив взглядом Чарлза, Аллегра повернулась к нему. Ее зеленые глаза яростно сверкали. Но, помимо гнева, которого он ожидал, в них светилось еще одно чувство. Страх?

— Зачем вы здесь, милорд?

Ее официальный тон заставил Шахина болезненно поморщиться. Она точно знала, как нанести ему удар, воспользовавшись его наследственным титулом. Он не рассчитывал, что сможет легко убедить ее в своей искренности, но она явно не собиралась облегчать ему жизнь.

— Мне нужно было увидеть тебя.

— Не представляю зачем, — резко отозвалась Аллегра и отвернулась. — Нам больше нечего сказать друг другу.

Ему стало трудно дышать, и он подавил порыв расслабить воротник рубашки, сжимавший его шею как петля. На фоне окна ее женственные изгибы казались еще более явственными, и ему мучительно хотелось просто обнять ее. И чтобы она любила его так же сильно, как он ее.

— Что бы ты ни думала, между нами ничего не кончено.

— Все завершилось в тот день, когда ты отослал меня прочь.

Ее гнев превратился в холодную враждебность, а его сердце отозвалось тупой болью, становившейся привычной, когда дело касалось Аллегры. Боже, неужели она винит его в том, что из-за него она попала в руки Нассара? Он совершил ошибку, отослав ее в тот день, и будет вечно расплачиваться за нее.

— Ради Бога, Аллегра, ты должна понять, чего мне стоило так поступить! Я хотел одного: чтобы ты была в безопасности, — произнес он с отчаянием в голосе.

Неужели она не простит его? Неужели не поверит в его искренность?

Аллегра окинула его холодным взглядом. Если она заметила его отчаяние, то никак этого не показала.

— Избавьте меня от ваших оправданий, милорд. Нам нечего сказать друг другу. Джамал проводит вас к выходу.

Она направилась к двери, но Шахин опередил ее и преградил путь.

— Оставь этот чертов светский тон. Я пытаюсь объяснить тебе, что сожалею.

— Мне не нужны ваши сожаления, милорд. А теперь позвольте мне пройти, — огрызнулась она, резким жестом приказав ему посторониться. — Мы больше не в пустыне, и это мой дом, а не ваш.

При этом движении кружево, прикрывавшее ее запястье, упало, обнажив темно-красное пятно. Шахин резко вздохнул. Надо же, татуировка. Схватив ее за руку, он подтянул рукав вверх, насколько было возможно. Глядя на изображение райской птицы, он легко удержал Аллегру на месте, несмотря на ее попытки вырваться. Рисунок был свежим, недавно нанесенным на старый контур. В его крови вспыхнула искра надежды.

Хотя выражение ее лица было замкнутым, глаза гневно сверкали. Это была Аллегра, которую он любил, необузданная, страстная и живая. Нежно притянув ее в свои объятия, Шахин ощутил, как ее тепло проникает в его плоть, словно он вернулся домой. Боже, как он тосковал по ней! От ее кожи исходило слабое благоухание жасмина, такое знакомое и такое возбуждающее.

— Это метки огненной женщины, — мягко произнес он, потерев большим пальцем татуировку на ее руке, и почувствовал, как ее пронзила дрожь. — Мои метки.

Аллегра снова попыталась высвободиться из его рук и сердито сверкнула глазами, сжав губы в упрямую линию.

— Они ничего не значат.

— Нет? Тогда почему ты не даешь им поблекнуть? Скажи мне, Аллегра, зачем тебе понадобилось обновлять рисунок?

— Отпусти меня, — выдохнула она и попыталась отстраниться, упершись ладонями ему в грудь.

— Скажи, почему ты сохранила столь красноречивую татуировку?

— Потому что мне требуется постоянное напоминание о том, что значит любить и быть униженной тем, кого любишь! — гневно воскликнула Аллегра, заставив его отпрянуть, как от удара.

Он почти физически ощущал ее гнев, но именно боль, светившаяся в зеленых глазах Аллегры, ранила его, как ничто другое. Ее взгляд обнажил не только глубину ее страданий, но и мрак, царивший в ее душе. Мрак, в котором он не был виноват, но за который нес ответственность.

Ошеломленный, он молчал, пока горькая правда проникала в его сознание. Он убил единственное, чем дорожил, — ее любовь. Когда он прибыл сюда, то ожидал, что Аллегра рассердится, станет противиться, но никогда по-настоящему не сомневался, что она примет его. И теперь ему впервые пришло в голову, что он ошибался. Если он не найдет способ убедить ее в своей искренности — потеряет ее навеки.

Аллегра вырвалась из его рук, отступив на несколько шагов. Ее била дрожь. Она с трудом верила, что Шахин здесь, в ее гостиной, извиняется перед ней.

Одетый по последней английской моде, он казался незнакомцем. Его темные волосы были зачесаны назад, покрой одежды подчеркивал стройность фигуры. Он явно похудел, отметила Аллегра, и тут же одернула себя. Какое ей дело? Почему она должна беспокоиться о нем? Он едва не уничтожил ее в Марокко, а теперь как ни в чем не бывало явился в ее дом. Она больше не занимается ублажением мужчин, а менее всего — именно этого. Жаль, что он заметил, что она сохранила татуировку, но если он думает, что она все еще любит его…

— Я хочу, чтобы ты ушел, — холодно потребовала она и поморщилась, уловив в собственном голосе отчаяние.

— Нет, пока ты не выслушаешь меня.

— А почему я должна слушать тебя? Потому что великий шейх Шахин так решил? — Она сверкнула глазами. — Убирайся к дьяволу!

— Я не уйду, пока ты не выслушаешь меня, — повторил он.

Аллегра покачала головой:

— Что бы ты ни сказал, это не изменит того, что случилось в Марокко.

— Неужели ты думаешь, что я этого не понимаю? — едва не простонал он. — Неужели ты сомневаешься, что я изменил бы все, если бы это было в моей власти, лишь бы избавить тебя от боли? Я люблю тебя. Я полюбил тебя практически с первого мгновения, как увидел.

Аллегра прерывисто выдохнула. Как он смеет говорить ей подобные вещи? Он лишился этого права, когда отослал ее прочь, вернув Шафтсбери, как надоевшую вещь.

— И тебе понадобилось три месяца, чтобы сказать мне об этом? — злобно прошипела она, — Ты лжец.

— О нет, сердце мое! Я люблю тебя, — произнес он, шагнув к ней. — Я приехал бы сразу после похорон отца, но Чарлз утверждал, что ты еще не готова выслушать меня.

Аллегра выставила перед собой руки, не давая ему подойти слишком близко. Ее пронзила дрожь. Удалось ли ему застать отца в живых, чтобы разрешить противоречия, которые их разделяли? Она отогнала эту мысль. Этот тип не заслуживает ее сочувствия. Если бы он действительно любил ее, ничто не помешало бы ему явиться раньше. Шейх Шахин не нуждался ни в чьих указаниях. Боже, как он может так бессовестно лгать? Кем надо быть, чтобы небрежно войти в ее гостиную и объявить о своей любви после того, что он сделал? Он выбросил ее из своей жизни самым жестоким образом. Она по своей воле отдалась ему, а он попытался расплатиться за ее услуги. Она не верит ему. Не может позволить себе поверить. Он уже уничтожил ее однажды, она не переживет, если потеряет его снова.