Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

на резиновые. Будто были сделаны из дерева и выкрашены черной краской. Классно, конечно, арендовать эту штуку на одну поездку. А еще лучше, заполучить ее в свои руки… пусть даже нечестным путем. Но не факт, что она сможет проехать хоть метр.

Хотя автомобили на ходу в Уфе явно были. Он видел по пути сюда свежие следы шин. Асфальт был раздолбан, конечно, но кое-где ямы засыпаны гравием. Особенно аккуратные дороги вели к военной базе и к «правительственному комплексу». А вот дорога на рынок была самой разбитой. Похоже, там чаще ездили телеги и брели стада.

Еще он видел краем глаза грузовик с тентом за забором базы ордынцев. Там же стояли несколько больших резервуаров… ржавые, дырявые и явно пустые. Если у них и было горючее, они хранили его где-нибудь в подземных емкостях, подальше от воров и диверсантов.

«Чует мое сердце, эта машина никуда не поедет, хоть полный бак залей. Если у нее вообще есть бак».

Татарин перехватил Сашин взгляд через наполовину зашторенное окно.

– В данный момент она не ездит, мил человек. Но ты все равно можешь ее купить. За двести.

– Нафига она мне? Она же не ездит.

– Девушки любить будут. Человек без понтов – беспонтовый человек.

– Лучше я буду без понтов и без девушек, но с деньгами и без долга. Ладно, давай сюда печенегов, но половину. И пастилу куплю, тоже половину. И эчпомчаки твои. Пару. Из какого они мяса?

– Ты не правоверный, для тебя можно, – уклончиво ответил Ринат. – То есть правомерно.

Каламбур Саше понравился. У чувака (почему-то вспомнилось слово) было хорошее чувство юмора, а это редкость.

– Там свинина?

– Почти. Харам-баран.

Саша не знал, что это значит.

– Да хоть бы и собака. Главное, что не человечина.

– Э-э. Даже не шути так. Это страшный грех, тут за такое сразу ворон кормить отправляют.

– Не буду. Перекушу и пойду на рынок.

– Сходи, конечно. Посмотри на лошадей. Они не только полезные и красивые, но и очень вкусные.

Издевается? Уж чего-чего, но лошадь покупать Младший не собирался. Тем более − на мясо.

Пора было сходить на эту арену. Прицениться, купить припасов, послушать, о чем люди говорят.

Первое, что он увидел у главного входа на базар, был человек, висящий на цепях на фронтоне арены.

«Вор и бунтовщик. Нарушил Железный закон. И нолог не плотил».

Выходит, ордынцы подменяли собой местную власть и сами карали. Понятно, что кто-то за это их уважал… а кто-то нет. И с ходу нельзя было даже сказать, виноват ли этот человек в чем-то реальном. Труп смотрел на прохожих дырками вместо глаз. Висел он высоко, и запах уносило в сторону. Аппетит никому мертвец не портил, отовсюду разносились дразнящие запахи жарящегося мяса.

Люди проходили мимо. Разговаривали о покупках, урожае, погоде. Абсолютное большинство говорило по-русски, но иногда мелькало непонятное слово, которое звучало очень «по-ордынски» и заставляло ломать голову.

Базар был шумный. Сашу оглушил несмолкаемый гул голосов, скрип телег, звуки животных. Оказывается, он зашел не с той стороны. Здесь продавали скот.

Едва ли не треть арены занимали загоны. Никогда Саша не видел столько живности сразу. Но домашний питомец в виде овцы или козы был ему не нужен. Пришлось продираться через ряды животноводов. Наконец, парень оказался в широком проходе. «Товары для дома», – было написано на высоко подвешенном фанерном щите. Понятие это было широкое – от одежды до кухонной утвари. Тут же точили ножи, ремонтировали обувь, могли подобрать и подогнать ключ к замку, починить любое барахло.

Как и везде, здесь перешивали пододеяльники на платья, платья на трусы, шубы на шапки, шапки на меховые варежки. Каждый лоскут использовался повторно. Сашу притиснули к прилавку с игрушками. Тут были самодельные игрушки, были восстановленные довоенные. Были куклы-барби в крестьянской или мусульманской одежде и в платках… и даже кукольный опричник в шапке, c топориком. Много было солдатиков, танчиков, деревянного оружия.

Но все эти бабские и детские вещицы его, сурового воина, которому скоро семнадцать и который решил наконец-то отрастить щетину на подбородке, не интересовали.

В продуктовых рядах народу было больше. Наливали кумыс и айран, можно было купить лепешки и пироги под диковинным названием «зур бэлиш».

Младший заметил, что сладости тут дешевле, чем у Рината. Продавались и изюм, и разные орехи, и курага, и урюк и даже какой-то аштак-паштак. Всё это он не опознал бы без надписей на картонках. Раз даже на такие товары, и даже на дорогущие пряности, которые явно везли издалека, находились покупатели, значит, город не бедствовал.

А вот душистое мыло здесь стоит дороже, чем на ярмарке в Орловке. Было бы нечем заняться − закупить его там воз, привезти сюда… и прогореть, потому что спроса на такое количество может не найтись. Да еще и местные побьют за конкуренцию.

Но быть купцом точно безопаснее, чем мстителем. Жаль, этот путь не для него. К мылу душистому ему нужна веревка пушистая. Для одного человека. Хотя человека ли?

Самым дальним был ряд с «промышленными товарами». Теми, которые не для домохозяек. Тут продавалось все, что связано с производством, охотой, выживанием. И войной тоже.

Наконец, Саша увидел то, что и ожидал и боялся найти. Трофеи из Заринска. Товары с клеймом заводов, вывезенных в ходе оккупации или взорванных фугасами, когда захватчики бежали после восстания. Вещи и оружие со знаками мастерских города Томска (такие он уже встречал). И других городов, тоже далеких, о которых Саша и не слышал. Сюда они могли попасть только не очень честным путем. Как и другие вещи, непонятного назначения, но слишком сложные, чтобы быть изготовленными кустарно.

Хотя предметы ручной работы или «полуручной» – когда берется довоенная вещь и восстанавливается полностью, чистится от ржавчины, полируется – тоже могли попасть сюда от «сахалинских» мародеров. А ведь все это плоды чьего-то труда.

Что бы Младший сделал, увидев тут вещи из Прокопы? Пусть даже люди, которые их награбили, в основном не выжили и оттуда не вернулись.

Да ничего бы он барыгам не сделал. Эти торговцы с Урала и Башкирии ни при чем. Знали они, что этот товар – «честно украденное»? Наверное, знали. Но все упирается в вечное: «Жить-то надо». Саша не считал себя вправе их осуждать.

В выцветшей палатке из нескольких слоев ткани, на которой еще угадывались логотипы газировки «Соса-Сола», он нашел Марата. Странное имя у брата чайханщика, вроде как