В августе 79-го, или Back in the USSR - Азат Ахмаров

Конечно, владельцев всех билетов, выигравших «Волгу», проверяли работники ОБХСС, особенно если машины выигрывали работники торговли или сервиса. Но сварщика или медсестру, работающую в детском саду, нелепо было обвинять в махинациях. Тем более школьника, ученика седьмого класса! Поэтому семья Башкирцевых без особых проблем и проверок всего через полгода получила новенькую «Волгу». Отец, не торопясь, успешно продал ее на рынке за двадцать четыре тысячи рублей, купил «Жигули», мопед, фирменные джинсы и новую мебель в новую трехкомнатную квартиру, недавно полученную от управления «Пермгеофизика».

С тех пор Артур часто звонил своему любимому дяде в Москву, рассказывал обо всех пермских новостях. Он знал, что если у кого-то из родственников появятся проблемы, то всемогущий Артур Керимович их тут же разрешит, даже не приезжая в Пермь.

Смерть сама по себе не страшна – страшно то, что это уже навсегда.

Вернувшись в Москву, я серьезно занялся раскруткой Юлии – записал с ней четыре песни и добился издания их фирмой «Мелодия» в виде миньона. Песни были хорошими: «Ксюша» из репертуара Апиной , «Свеча горела» и «Белая дверь» Пугачевой, «Фотография 9 на 12» из репертуара Аллегровой. Поэтому пластинка сразу стала дефицитной, а Юлии даже пришло приглашение на съемку для новогоднего «Голубого огонька» – самой популярной передачи в СССР. Песню для «Огонька» сняли еще в конце ноября. Юлия была счастлива: она постепенно становилась известной, ее часто приглашали на сборные концерты. Чтобы стать узнаваемой и суперпопулярной, ей оставалось только показаться на ТВ. Она с нетерпением ждала новогодней ночи, после которой стала бы полноценной советской звездочкой.

Она все дальше отдалялась от жениха – но и со мной пока не сближалась, хотя по Москве уже ходили слухи, что Башкирцев всюду продвигает свою молодую жену, правда, очень красивую. Крылов даже приехал ко мне, устроил при Юле безобразную сцену ревности и уехал, затаив на меня большой зуб. Это была его ошибка: Юле сцена очень не понравилась – она впервые увидела его злым и грубым. После этого об «обязательной» ее свадьбе с Валерием Крыловым я от Юли не слышал.

Все вроде бы шло отлично, но в начале декабря случилась беда. Поздно вечером после очередной репетиции (с Юлей уже некоторое время занимался вокалом один из самых известных педагогов Московской консерватории профессор Борисовский) Саныч сначала завез меня домой – я жил гораздо ближе к ЦДСА, – а потом, как обычно, повез домой Юлию. Он всегда провожал ее до квартиры. Она по-прежнему отказывалась оставаться ночевать у меня – хотя я не раз обещал ей, что не буду приставать (лукавил, конечно), а может, она боялась уже не меня, а себя.

За два квартала до ее дома, на повороте, в мой «мерседес» с второстепенной дороги врезался оранжевый «москвич», с целой компанией бухих грузин и пьяным молодым водителем за рулем. Саныч выскочил из машины и едва успел поймать за воротник убегающего шофера. Компания попыталась встать на его защиту и отбить родственника, но Саныч быстро раскидал их по сугробам, а виновника аварии посадил рядом с собой.

– Юлечка, ты не сбегаешь до телефона-автомата, здесь, за углом? – попросил он девушку после этого. – Надо позвонить в ГАИ, а я, видишь, отойти не могу, а то этот чучмек пьяный сбежит.

– Конечно, только у меня «двушки» нет.

– Вот, возьми. Если в ГАИ не дозвонишься, набери просто «02» и скажи, что в аварию попала машина Артура Башкирцева. В случае чего сошлись на генерал-майора милиции Хохрякова – быстрее забегают.

– Хорошо.

За ближайшим углом автомат оказался без трубки, и Юля побежала к другому, который находился в соседнем дворе. Саныч, подождав минут десять, забеспокоился, наконец догадался запереть грузина в багажник «мерседеса» и побежал искать девушку. Оббежал два квартала – Юли нигде не было. Он забежал к ней в подъезд и позвонил в квартиру – обеспокоенная мама ее тоже не видела. Тогда Саныч позвонил мне домой. Через сорок минут весь микрорайон оцепил поднятый по тревоге моим другом, генерал-майором Хохряковым, батальон патрульно-постовой службы.

Нашли ее через два часа в темном дворе за старыми гаражами. Она была задушена гитарной струной. Ее полураздетое тело было присыпано снегом, и нашли его только с помощью служебной собаки. На ней не было ее новой норковой шубки, которую я подарил буквально месяц назад, и золотых часиков «Чайка», подаренных ей в прошлом году Валерой.

– Грабителей было не меньше трех, по следам видно, – тихо говорил мне хмурый Хохряков, – может, четверо. Схватили у телефонной будки – девушка как раз в ГАИ звонила – и потащили за гаражи. Она, видимо, стала кричать, сильно сопротивлялась, тогда грабители накинули ей струну на шею. Изнасиловать не успели – только юбка чуть разорвана, – видимо, кто-то спугнул – наверное, Саныч, когда бегал по дворам, ее искал. Собака дошла по следу до автодороги и там его потеряла. Отпечатков нет, свидетелей пока тоже. Будем отрабатывать местную шпану – но эти со струной ходить вряд ли будут. Скорее всего напали не местные – специально на охоту вышли. В поиске задействованы лучшие сыщики Москвы, усиленную спецгруппу возглавил Владимир Калиниченко (самый удачливый следователь по особо важным делам при Прокуратуре СССР). Должны найти, потому что очень необычное орудие убийства, да и вещи слишком заметные – понесут на продажу и засветятся.

Не засветились. Убийцы, видимо, испугавшись масштаба поисков и поднятого шума, просто выбросили вещи в мусорный бак. Там их нашел дворник и попытался продать на рынке у Рижского вокзала. Дворника задержали, но у него было твердое алиби, и его пришлось отпустить. Но звон стоял на всю Москву! Поиском отморозков занимались все: и милиция, и бандиты. Оперативники шерстили всех, кто когда-либо сидел за ограбление или скупку награбленного. Внутренняя тюрьма, на Петровке, где находился МУР, была забита главарями мелких и крупных шаек Москвы. Обыски проходили везде, где только можно. Опера трясли всех своих информаторов, пытаясь найти хоть каплю нужной информации. Крупные московские воровские авторитеты тоже были в этом сильно заинтересованы – для них было важно как можно быстрее покончить с милицейским «шухером», мешающим им спокойно жить и работать. Также им хотелось выполнить многочисленные и настойчивые просьбы уважаемого в их кругах Тимофея. С этой стороны поиски велись даже интенсивнее, чем со стороны УВД, но также безуспешно.

Скорее всего, убийцы не состояли ни в одной известной организованной группировке, а работали на свой страх и риск. Следователь предположил, что они жили в Подмосковье и приезжали в столицу на охоту. Я объявил, что за любую достоверную информацию о преступлении любой человек получит совершенно анонимно десять тысяч рублей – такая сумма заинтересовала бы даже крупного авторитета или генерала. Сведений и доносов было очень много, но все это была одна шелуха. Следователь легко отделял ее от правды, так как информация о способе убийства была известна только мне и членам спецгруппы.

Через два дня на Ваганьковском кладбище состоялись похороны, во время которых Валерий, бывший жених Юли, опять устроил сцену: он во весь голос обвинил меня в смерти Юли, кричал, что я завлек ее в яркую жизнь эстрадной богемы и это привело ее к гибели. Коллеги Юли по журналу заставили его замолчать. Мать Юлии хотя и молчала – слишком многим она была мне обязана, – но взгляд ее мне тоже не понравился. Юля лежала в гробу, усыпанном цветами, – бледная, но красивая, как в жизни. Вот и все…