Корабли времени - Стивен Бакстер

Я уже добежал до Нево и рывком помог ему подняться — морлок дрожал. Мы вместе смотрели на разворачивающуюся драму.

Их разделяло не более десятка ярдов, когда раздался новый выстрел. Крокодил замешкался, как будто споткнулся обо что-то — из пасти хлынула кровь… Но тем не менее он продолжал наступать по инерции, словно бы такая туша, набрав скорость, могла остановиться только уже мертвой. Пуля за пулей летели ему в голову, и, наконец, когда до человека не оставалось и десятка футов, туша рухнула на песок, щелкнув челюстями, у ног смельчака — тот — какая выдержка! — сделал лишь шаг в сторону.

Я отыскал в песке маску Нево, и мы с морлоком стали приближаться по следам крокодила ведущим под уклон пляжем.

Вблизи эта тварь выглядела еще отвратительней и куда более устрашающе. Морлок осмотрел гигантскую тушу и вынес заключение:

— Пристикампус.

Наш спаситель стоял, опираясь ногой на поваленного зверя. На вид ему было лет двадцать пять, лицо гладко выбрито, с прямым открытым взором. Судя по улыбке, его ничуть не взволновала эта встреча со смертью. Униформа его состояла из шорт, тяжелых ботинок из толстой кожи и коричневато пятнистой куртки. Да еще синий берет, лихо заломленный на голове. Это был гость из иного века, или из какого-либо иного варианта Истории, так что меня ничуть не удивило, когда он на чистом беспримесном английском заговорил:

— Вот гад! А как держался — я ему всю обойму в пасть выпустил! Но теперь будьте спокойны — больше не встанет.

Несмотря на развязность тона, я вдруг почувствовал себя неловко, словно стыдясь своих детских шорт и длинной дедовской бороды.

— Сэр, я обязан вам жизнью. Даже двумя, — и я показал на своего компаньона.

Он пожал протянутую руку:

— Не берите в голову. — И улыбнулся еще шире. — Мистер… полагаю? — сказал он, назвав мое имя. — Давно, знаете ли, мечтал произнести эти слова!

— Но кто вы?

— Ах да, прошу прощения. Мое имя Гибсон. Подполковник авиации Гай Гибсон. Рад, наконец, отыскать вас.

Вскоре стало понятно, что Гибсон здесь не один. Забросив винтовку за плечо, он дал кому-то знак, повернувшись к джунглям.

Из мрака вынырнуло двое солдат. На гимнастерках проступал пот, и, когда они показались на свет занимающейся зари, стало ясно, что они чувствуют себя в нашем присутствии не так спокойно и вольготно, как их подполковник. Это были индийцы-сипаи, солдаты Империи — с горящими черными глазами, в тюрбанах и со стрижеными бородами. На них была форма цвета хаки, а у одного за спиной тяжелый пулемет и два тяжелых подсумка с лентами на поясе. Их тяжелые серебряные эполеты осветили первые лучи солнца палеоцена; они мрачно покосились на труп пристикампуса.

Гибсон сообщил, что это его разведчики: они отошли на милю от базового лагеря, расположенного чуть дальше от моря. Странно — Гибсон представил меня солдатам по имени. Такая легкая неучтивость — солдаты ответили одними кивками — или даже узнающими взглядами, показалась мен еще одной нелепостью, здесь, на этом уединенном пустынном пляже берегу моря палеоцена, где лишь горстка людей существует во всем мире!

Еще раз поблагодарив Гибсона за спасение морлока, я пригласил его присоединиться к завтраку в нашу хижину.

— Тут недалеко, пройти по пляжу. — показал я вдаль: Гибсон, приложив ладонь ко лбу, посмотрел — Солнце вставало быстро и вскоре хижину уже стало видно, несмотря на легкий туман.

— Ого! Прекрасное строение. И к тому же видимо, прочное — как все предусмотрено!

— Вот что я вам скажу… — польщенный похвалой, я пустился в объяснения по поводу тонкостей продуманного мной архитектурного плана, которым искренне гордился. Мой рассказ попутно перемежался подробностями того, как нам удалось выжить в этом далеком от цивилизации веке.

Гай Гибсон сложил руки за спиной и учтиво выслушал мой рассказ. Сипаи не сводили с меня глаз: подозрительных и непонимающих, их руки оставались на оружии.

Несколько минут спустя я спохватился, что держу гостей на пороге, и поспешил закончить болтовню.

Гибсон бегло оглянул пляж.

— Славно вы тут постарались. А ведь у кого-нибудь другого через пару недель такой робинзонады мозги бы съехали набекрень от тоски и одиночества. Например, у меня, — рассмеялся он. — Каково это — жить с мыслью, что ближайший паб откроется не раньше, чем через пятьдесят миллионов лет!

Я улыбнулся шутке — которую понял не сразу — и вдруг засмущался тому, что распинаюсь перед ним как фермер перед щеголеватым горожанином, который считает, что булки растут в пекарне.

— И, несмотря на ваши успехи, — продолжал Гибсон, заметно изменив тон на более мягкий и вкрадчивый — как вы посмотрите на то, чтобы присоединиться к экспедиционным силам? Ведь мы приехали сюда за вами. А вы как думали, с трех раз? Догадались? Вот-вот. Кстати, у нас есть чем подкрепиться, потом приличный комплект всяких инструментов и много чего другого.

Он заманивал меня, точно дикаря, в лоно (или логово, как знать?) цивилизации!

Подполковник стрельнул глазами на Нево и добавил, несколько менее уверенно:

— К тому же наш доктор мог бы помочь вашей обезьянке. Или может, вы там что-нибудь забыли? — так мы всегда можем вернуться.

Конечно, ничего там ценного не было, что могло меня заставить снова плестись несколько сотен ярдов по берегу. Но я знал, что с появлением Гибсона и его людей моей короткой идиллии пришел конец. Я посмотрел в его честное, цивилизованное, открытое лицо и понял, что мне никогда не найти слов, чтобы объяснить горечь такой потери.

С сипаями впереди и морлоком, державшимся за меня, в самом деле, как ручная обезьянка, мы направились в джунгли.

Чем дальше от побережья, тем становилось жарче и труднее дышать. Мы двигались колонной: сипаи, я с морлоком и Гибсон, замыкавший процессию. Большую часть пути я нес ослабшего Нево на руках. Сипаи подозрительно озирались на нас, искоса бросая взоры, хотя спустя некоторое время руки с оружия все-таки убрали. За весь путь они так и не перебросились с нами ни словом.

Зато Гибсон трещал без умолку. Оказалось, его экспедиция прибыла из 1944 года — спустя шесть лет после нашего исчезновения из 1938-го после атаки германцев на Лондонский Купол.

— И война там по-прежнему продолжается?

— Боюсь, что да, — сказал он с мрачной миной. — Конечно, мы ответили на эту коварную атаку противника. И отплатили им той же монетой — да еще и с процентами!

— И вы участвовали в ответном ударе?

Он бросил невольный взгляд на свои нагрудные планки. Потом я узнал, что это ордена: Железный Крест и Штык — за отличия в службе и летные подвиги. Это были высокие награды, тем более, для молодого человека, да и само звание подполковника редко в двадцать пять лет. Но Гибсон заявил без лишнего апломба: