Оттенки русского. Очерки отечественного кино - Антон Долин

Разумеется, создатели «Василисы» могут возразить — и будут в своем праве, — что никакой политики не имели в виду и проекций на современные события у них в мыслях не было, не могло быть: задумывался и осуществлялся фильм задолго до событий весны и лета 2014-го. Но суть здесь вовсе не в замысле, а в том, как актуальная новейшая история спешит подстроиться под ту патриотическую фальшверсию классической истории, которую по указке государства и на его немалые средства осуществляет сегодня кинематограф. И это ужасно обидно. Ведь Василису Кожину как героиню партизанского сопротивления тоже придумала советская пропаганда, ее и не было на самом деле. Была только сварливая старостиха, героиня популярных лубочных картинок, треснувшая по башке и убившая пленного француза. Одного-единственного. Было бы любопытно посмотреть фильм об этом забавном случае. Но вряд ли его когда-нибудь снимут. Военно-исторический совет при Министерстве культуры РФ не допустит.

Публика, способная складывать и вычитать в уме, вряд ли пойдет на «Курьера из „Рая“». Его продюсеры и сами позаботились о том, чтобы подарить фильму образ развлекательной ерунды. В нашем коммерческом кино кассовые сборы и без того штука ненадежная, а будешь умничать, так вовсе останешься ни с чем. Сказано «криминальная комедия с Гошей Куценко и Димоном Дюжевым» — значит, она и есть. Или все-таки нет?

Интересный клинический случай: шизофренический фильм с раздвоением личности… то есть национальной идентичности. На поверхности — довольно бодрый сюжет о молодом человеке, которого кинули на бабки: дали покататься на дорогущей машине, потом машину украли, а отцовскую землю отобрали. И поехал он, бедолага, с дружком-ментом в самую российскую глушь, правды искать. На этом предполагаемо добрая комедия неожиданно заканчивается. Вместо нее начинается чисто конкретный русский сюрреализм. Беспредел и нищета, адский абсурд в действии. В провинции народ пробавляется натуральным хозяйством. У милицейской машины руль отвалился, врачи «скорой помощи» и вовсе ездят на попутках. Бал правит нувориш, окопавшийся на острове (он же похититель заветного джипа). Ситуация безнадежна настолько, что герои-правдоискатели, ищущие справедливости, решают взять эту реальность на испуг.

Дальний наследник «Окраины» Петра Луцика и «Брата» Алексея Балабанова, «Курьер из „Рая“» Михаила Хлебородова воскрешает подзабытый сюжет о народном мстителе, бессмысленном и беспощадном. При Путине такого не снимали — даже Данила Багров во втором «Брате» предпочитал расправляться с американцами. Со «своими» в России XXI века принято обходиться по-хорошему: мерзавцы, воры, жулики, зато русские. Этот подход косвенно привел к поискам национальной идеи, которая до сих пор остается самым загадочным неизвестным в нашем общем уравнении.

Если кто-то искал эту самую идею с особенным рвением, то продюсеры большого русского кино. Взять хотя бы Анатолия Максимова. Список проектов, к которым он был в той или иной мере причастен, не может не впечатлить. На телевидении — «Убойная сила» и «Граница. Таежный роман», «Спецназ» и «Участок», воспевшие, хоть и не без иронии, доблесть служивых государевых людей. В кино — бекмамбетовские «Дозоры», мифологизирующие нынешнюю Москву как магическое пространство, где подпольно действуют силы добра (и зла, конечно, тоже, как без него); героическая история в картинках в «Турецком гамбите»; образец гламурной благостности — «Ирония судьбы. Продолжение». Наконец, упорные и неизменно энергичные поиски национального героя, носителя и живого воплощения этой самой идеи. Благородный Колчак в «Адмирале», машинист-харизматик в «Крае», буйный народный певец и трибун в «Высоцком». Актеры-актерищи, золотой фонд новорусской харизмы: Хабенский, Машков, Безруков.

В «Курьере из „Рая“» — это тоже Максимов; и к чему же (точнее, к кому) все пришло? Антигерой Евгения Ткачука — типичный Иван-дурак, народный типаж, одновременно хитроватый и простодушный. Никаких забот о России-матушке: только свой шкурный интерес. И по профессии курьер из турфирмы: человек, даже не торгующий воздухом, а перевозящий депеши от продавцов воздуха к его покупателям. Типичный молодой москвич, без кола и двора, с запоздало-пубертатными мечтами о телеведущей с Первого канала (Елизавета Боярская) и шикарной тачке, пусть взятой взаймы.

Тут нет случайных деталей. Даже «Рай» из заголовка, поставленный в знаменательные кавычки, превосходно передает среднестатистическое представление как о сегодняшней Москве, так и о нынешней России. Естественно, щедро разбросанный по этому «раю» бесплатный сыр моментально оказывается отравленной приманкой из мышеловок разной степени сложности. Что остается? Да только одно: бесконечная борьба со «своими», которые главные враги и есть. Кто кого перехитрит, унизит, доведет шантажом до ручки, а то и просто замочит. Притворяясь жанровым пустячком, «Курьер из „Рая“» рассказывает жуткую историю, самый неуютный аспект которой в том, что основой для сценария послужили реально случившиеся события.

Песню к фильму написала группа «Анимация». Ее немудрящий припев, если вслушаться, производит впечатление: «Я люблю свою родину вроде бы, // я рабом на заводе полжизни был // и штаны носил, прямо на скелет, // но теперь меня это не торкает». В этом суть всего фильма. Родина больше не торкает, и любовь отныне — не настоящая, а только «вроде бы». Мейнстримный блокбастер прямым текстом говорит нам о том, как страшно, неуютно и попросту опасно жить в сегодняшней России. Причем доказывает это каждым своим кадром и сценой куда более страстно и убедительно, чем можно было бы ждать от продюсера «Адмирала», режиссера «Параграфа 78», звезд «Бригады» и «Любови-моркови». Потому что даже им не надо заставлять себя поверить в это.

Непонятно, что в этом случае станет более адекватной реакцией со стороны публики: спустить фильм на тормозах, не заметив его радикальный месседж, или превратить во всенародный хит, раз и навсегда закрыв тему патриотизма? Национальная идея у нас, похоже, — артефакт наподобие ларца Пандоры или могилы Тамерлана, о которой когда-то продюсер Максимов снимал совсем другой фильм. Ищешь ее, ищешь всю жизнь, а потом как найдешь, откроешь крышку — и не обрадуешься. А обратно — попробуй закрой.

Точнее названия не придумаешь: в этом слове зашита ДНК русского человека. У какого еще народа есть такой обычай — хором вопить на свадьбе о горечи бытия, буквально требуя стереть ее хотя б на миг сладким поцелуем? Каждая секунда подлежит отсчету: счастье на Руси долгим не бывает. Этот дуализм сладости и горечи долгие годы отрицался отечественным «добрым кино» — концентрация приторности в нем может быть любой, но неприятного привкуса надо избегать. Порвав с этой традицией, режиссер-дебютант Жора Крыжовников (под псевдонимом скрывается работавший до сих пор на ТВ Андрей Першин) совершил, казалось бы, невозможное — снял русский «Мальчишник в Вегасе», первую по-настоящему талантливую комедию постсоветской эпохи, фильм о русской свадьбе во всем ее убийственном величии, во всех отталкивающих деталях, от первой встречи родителей жениха с родителями невесты до непременного утреннего похмелья (да еще в Геленджике).