Ошибка - Светлана Талан

Отсюда был виден двор. Трехэтажные дома образовывали прямоугольник, посредине которого, словно памятник довоенному времени, притих деревянный дом. Он абсолютно не вписывался в архитектуру пусть старых, но отреставрированных кирпичных домов. Когда-то такой дом, наверное, давали генералам или госчиновникам за определенные заслуги перед Родиной. Дом был немаленьким. Высокие деревянные ступеньки, две колонны, подпиравшие крышу навеса над крыльцом, окна со ставнями, стены – все было из дерева и окрашено красным. Было заметно, что краска старая, местами облупилась, и от этого создавалось впечатление, что весь дом покрыт чешуей. Наверное, жители очень любили свое жилье и отказались от переезда в новостройку. Так и стоял он, как памятник прошлому, доживая свой век среди крепких кирпичных зданий. Дом, будто изгнанник, упрямо не хотел разваливаться, охраняя покой своих преданных жителей. Его не окружал забор, и дом был как инородное тело, притаившееся среди многоэтажных домов. Наверное, ему грустно и одиноко быть таким маленьким и незащищенным в шумном мегаполисе. Точно так же чувствовала себя Диана, принявшая, как она думала, единственно правильное решение в своей жизни.

Единственной радостью в жизни Никиты были звонки от Дианы. Каждое утро она посылала ему сообщение: «С добрым утром, любимый!» Это нехитрое коротенькое послание ложилось бальзамом на душу, вливало в него струю оптимизма. Никита оживлялся, шел на занятия, но через пару часов опять впадал в глубокую депрессию. Мир казался пустым и серым, ничто не радовало – наоборот, раздражало. Он не мог спокойно смотреть на преподавателей, его злили глупые шутки однокурсников, еда в столовой была невкусной, пресной и воняла. Он уходил с занятий и возвращался домой. Хотелось спать, но заснуть он не мог. Когда в животе начинало урчать, отправлялся на кухню, что-то жевал без аппетита, его тошнило, часто рвало, и он опять запирался в своей комнате.

Постоянно думал о наркотиках. Что бы он ни делал, желание уколоться не покидало его ни на миг. В мозг словно кто-то вбил гвоздь, напоминавший о себе каждую секунду не болью, а желанием принять дозу. Хотелось вытащить этот гвоздь, который вредил, отравлял его существование, превратив жизнь в сплошной кошмар. Он был как заноза, которая хоть и не доставляет особенной боли, но раздражает и мешает, однако избавиться от нее невозможно. Он пытался думать о чем-то другом, но от этого «гвоздь» лишь сильнее впивался в воспаленный мозг. Никита ненавидел себя, и от этого становилось еще более тоскливо. Он не писал свою книгу. Как можно что-то сочинять, если в голове сплошная пустота, заполненная одним желанием?

Вечером звонила Диана. Ее голос наполнял теплом изнывающую и страдающую душу Никиты. Ему хотелось слышать его всегда, всю жизнь, но уже через несколько минут подсознание напоминало: доза. Он разговаривал с Дианой, а этот нестерпимый назойливый «гвоздь» пульсировал желанием в мозгу. Никите казалось, что он не выдержит такого испытания. Легче выброситься в окно: несколько секунд невыносимой боли – и никакого «гвоздя» и его желания. Но он вспоминал о Диане, думал о ее тонких нежных руках, вспоминал глаза, в которых можно было утонуть, – и она, робкая, несмелая, как первый весенний теплый и легкий дождь, удерживала его в этом мире. Ему нужно было избавиться от губительного желания, но сам он не мог справиться.

Когда Никита позвонил Яну и предложил пойти на лечение в больницу, тот, на удивление, сразу согласился.

– Я иду лечиться в отделение, – сказал Никита матери, – но при одном условии.

– И какое же условие? – спросила Вероника. Она уже почти успокоилась, когда сын дома перенес ломку и перестал исчезать по ночам.

– Не мешай мне, не приходи ни ко мне, ни к врачам, я сам справлюсь.

– Хорошо, если ты так хочешь, – сказала она, – только пообещай мне звонить.

В палате были такие, как и они, наркозависимые, потому Ян и Никита не чувствовали неловкости. Они оба пришли в больницу с надеждой…

Диана почему-то перестала отвечать на звонки. Утром она, как обычно, прислала Никите эсэмэску, а вечером не позвонила. Он не мог найти себе места. Пошел к медсестре и попросил успокоительное. Никита набирал номер Дианы целый вечер, но у нее был выключен телефон. Всю ночь он не сомкнул глаз, пытаясь дозвониться ей. Утром врач застал его за этим же занятием.

– Вы знали, что у вас гепатит? – спросил врач.

– Догадывался, – безразлично ответил Никита. Скажи ему сейчас, что у него самая тяжелая и неизлечимая болезнь, он отреагировал бы так же.

– Я назначу вам лечение.

Врач говорил что-то еще, но до сознания Никиты его слова не доходили. Ему нужно было срочно узнать, где Диана, почему она молчит и что с ней случилось. У него не было номера телефона Тимура, тот никому его не давал, но только брат Дианы мог знать, где она. Когда врач ушел, Никита засуетился и начал собираться.

– Ты куда? – спросил Ян, который после перенесенной ломки почти постоянно лежал в кровати.

– Скоро вернусь, – ответил Никита. – Прикрой меня в случае чего.

Тимура в клубе не было, Сеня сказал, что он придет на работу около двух часов дня. Никита пошел погулять по городу. Срывался снег, дул резкий холодный ветер и обжигал лицо. Никита поднял воротник курточки, засунул руки в карманы, но это не спасло от холода, пронизывающего до костей. На Никите была легкая осенняя курточка. Знает ли мать, что зимней у него теперь нет? Наверное, нужно признаться, что свою теплую куртку он променял на «фен».

Между двумя киосками на автобусной остановке Никита нашел защищенное от ветра место. Он достал из кармана телефон и в который раз набрал номер Дианы, но ее телефон по-прежнему был выключен. Он снова и снова нажимал кнопку вызова, надеясь услышать ее ангельский голосок. Вскоре телефон разрядился, и Никита так громко и грязно выругался, что люди на остановке посмотрели в его сторону с опасением и отошли подальше. Никому до него не было дела, хотя вокруг были люди. У каждого из них были свои проблемы, мечты, цели, а у него одна – доза. И все-таки, куда исчезла Диана?

Никита кивком отозвал Тимура в сторону.

– Где Диана? – спросил Никита.

– А ты не знаешь?

– Знаю, что она уехала на несколько недель по работе. Вчера ее телефон перестал отвечать. Это ты накрутил сестру против меня? – прошипел Никита, наступая на Тимура.

– Нет, это ты ее где-то спрятал, – процедил сквозь зубы Тимур. – Чертов наркоман!

– Все! Хватит! – Никита, тяжело дыша, поднял руки вверх и отступил. – Давай поговорим по-мужски. Да, я сволочь, я наркоман и признаю, что не достоин даже одной волосинки с ее головы. Но я хочу измениться, стать нормальным человеком, потому сам пошел на лечение.

– Таких, как ты, надо отстреливать, а не лечить! – заявил Тимур, сверкнув глазами.

– Возможно, но сейчас речь не о том. Меня интересует, где Диана.

– Меня тоже это интересует, – ухмыльнулся Тимур. – Она уехала из города, так мне сказала. А на днях позвонил с ее работы Аркадий, поинтересовался, где она. Я подумал, что это розыгрыш, и поехал к нему в офис. Аркадий сказал, что дал всем девушкам отпуск на две недели, чтобы они отдохнули и принесли медицинские справки. Уже все принесли, а от Дианы ни слуху ни духу. Аркадий звонил ей, но она не берет трубку. В тот же вечер мне, как всегда, Диана позвонила сама. Я сразу же сообщил, что ее ищет Аркадий, и спросил, почему она меня обманула. Диана рассмеялась и сказала, что ей надо было перед поездкой отдохнуть и немного сбросить вес. Она, мол, не хотела, чтобы ей мешали, и поехала на отдых одна.