Загадка Сфинкса. Послание хранителей цивилизации - Грэм Хэнкок

Об этом я размышлял, когда собирался принять участие в своих первых «ортодоксальных» раскопках в 1976 году. Эти мысли нашли отражение в заявлении, что зал Записей стоит искать, но не так, как что-то реально осязаемое. В общем, вроде Святого Грааля.

В 1977–1978 годы у меня была возможность работать не только по проекту SRI в Гизе, но и с Захи Гавасом, который занимался раскопками древних культурных слоев, которыми пренебрегли ранее археологи. Эти раскопки мы вели в северо-восточном углу основания Сфинкса, прямо рядом с северной передней лапой, и в основании Храма Сфинкса. Мы обнаружили керамическую посуду, обломки каменных инструментов и другие предметы прямо в основании, где ими были заполнены глубокие расщелины, трещины и разные укромные уголки. Единственное разумное объяснение нам — там этих предметов — что они были оставлены теми, кто возводил Сфинкса и пирамиды во времена Древнего царства.

Такие находки и отрицательные результаты проекты SRI поставили для меня на нем крест. В том смысле, что теперь я знал: вероятность того, что толкование Кейси истории Египта и монументов Гизы, а также его древняя «история», включающая Атлантиду и пр., отражает реальные факты, чрезвычайно мала.

И я утратил интерес к литературному жанру имени Кейси, в том смысле, что он ничего общего не имеет с данными археологии, хотя он и продолжает интересовать меня как явление социальное и литературное. Мои встречи с каменной реальностью захватывают куда больше. Меня возбуждает процесс реконструкции прошлого по эмпирическим свидетельствам. По мере того как я занимался в следующем десятилетии полевыми археологическими изысканиями в различных районах Египта, я все больше утрачивал интерес к трансформации верований и к общим вопросам философии и религии. В Гизе мои интересы и исследования перестали определяться мнениями Кейси и ему подобных. В 1982 году я провел исследование гробницы Гетефера и написал об этом монографию, опубликованную в 1985 году Германским археологическим институтом. Идеи Кейси не имеют ни малейшего отношения к этой работе.

Тем временем Хью Линн Кейси (до своей смерти), а также Чарльз Томас Кейси и другие окружавшие их люди оставались моими весьма близкими друзьями. Некоторые (хотя и не все) сохраняли интерес к спонсированию изучения Гизы. Поддержка, которую они оказывали проекту радиоизотопной датировки пирамид, была полезной как для развития археологии пирамид, так и для проверки их идей о происхождении и возрасте Великой пирамиды и Сфинкса.

Вспоминаю один очень личный момент. В 1983 году я работал на экспедицию в Абидасе, центре культа Осириса в Верхнем Египте. Там, далеко к западу от возделываемых земель, захоронения первых египетских фараонов буквально утонули в языке пустыни недалеко от огромной расщелины в скалах, которую, возможно, видевшие ее древние считали входом в ад. Много столетий спустя одну из могил, принадлежавшую человеку, кто был одним из царей I династии, объявили гробницей Осириса. После этого столетиями паломники оставляли здесь в качестве пожертвований керамическую посуду. Целые холмы из миллионов черепков заполонили все вокруг; отсюда арабское название этого места — Умм эль-Кааб, «Мать горшков». Как-то вечером на закате я пришел, прогуливаясь, к Умм эль-Кааб и остановился на одном из холмов над гробницами. Интересно, размышлял я, действительно ли древние паломники верили, что здесь персональная могила бога Осириса. Может быть, те, «кто сидит возле храма» (как выражаются дзэн-буддисты) — местные жрецы — знали, что могила одного из фараонов I династии просто выбрана, чтобы символизировать захоронение Осириса. Я думал о собственном паломничестве, которое привело меня в Египет, вспомнил миф о зале Записей. И я почувствовал, что эта часть мировоззрения как-то все удаляется от меня, словно айсберг, который оторвался от материка, и, уплывая, тает где-то в далеком море.

Извините, что так расписался. Но ведь, Грэм, я совершенно согласен с вами в том, что, как вы отметили в последующем письме, читатели должны располагать фактами, чтобы оценить мнение академической науки.

Искренне Ваш, Марк Ленер.

P.S. Это, может быть, и не очень существенно для популярного издания, но с точки зрения послужного списка доцент («помощник профессора»), мое звание в Институте Востока, — не то же, что профессор. Сейчас я ушел из штата, но остаюсь внештатным доцентом в Чикагском университете и Институте Востока, где появляюсь каждый год в качестве преподавателя.

Копии: Брюсу Людвигу, Дугласу Ролсу.

Кому: Марку Ленеру

Отправитель: Грэм Хэнкок

8 декабря 1995 года

Дорогой Марк,

Благодарю за Ваше очередное письмо от 16 ноября 1995 года в ответ на наш исправленный вариант главы 5. Мы высоко ценим Вашу откровенность.

Если не возражаете, мы предлагаем напечатать исправленный вариант главы 5 в том виде, как Вы его видели, и одновременно полностью напечатать Ваше письмо от 16 ноября 1995 года в качестве приложения к нашей книге. Мы считаем, что это — частный и разумный способ представить вопрос общественности. Если мы не получим от Вас ответа в ближайшие пару недель, то будем считать, что Вы с нами согласны.

Веселого Рождества и счастливого Нового года!

С наилучшими и теплыми пожеланиями, Грэм Хэнкок

P.S. Мы помним один из заголовков книги по египтологии (правда, не четыре), который Вы назвали как-то во время «оживленной беседы за обедом». Я имею в виду «Древнеегипетское строительство и архитектуру» Кларка и Энгельбаха. Мы оба прочитали ее затем, правда, без особого впечатления. Роберт Бьювэл, как Вы знаете, по образованию инженер-строитель и провел двадцать лет, занимаясь реальным возведением крупных сооружений на Среднем Востоке. И, по моему мнению (Бог с ними, с Кларком и Энгельбахом), это дает ему достаточно возможностей участвовать в «интересном и полезном» диалоге относительно организации строительства Великой пирамиды. Реальный опыт ничем заменить нельзя, сколько бы «первоисточников» мы ни «прочитали и усвоили». Кстати, в каком смысле считать Кларка и Энгельбаха первоисточником? Они, что, присутствовали при строительстве пирамиды? Строили ее?

Наблюдателю в Гизе, как и в любом другом месте на земном шаре, где горизонт ничем не заслонен, ландшафт представляется огромным кругом, краем которого служит горизонт, а в центре находится он сам. Отсюда и термин «горизонт» в том смысле, как его использовали древние применительно к некрополю Гизы. В непосредственном контакте с горизонтом находится и небесный ландшафт, который воспринимается как огромный круглый купол, или полусфера.

Итак, «внизу» — земной ландшафт неподвижный. «Наверху» — небесный ландшафт, который, с точки зрения наблюдателя, находится в постоянном движении вокруг воображаемой оси, проходящей через полюса Земли и направленной далее к полюсам небесным. Видимое вращение неба заставляет небесные тела — звезды, Солнце, Луну и планеты — восходить на востоке, достигать кульминации на меридиане (воображаемая окружность, проходящая над головой наблюдателя в направлении с севера на юг) и садиться на западе.