Пустыня - Иван Булавин

Я показал пальцем в сторону прохода, потом на часы, потом изобразил, что ложусь спать. Шурик какое-то время смотрел на эту пантомиму, потом сдержанно кивнул и пошёл вперёд.

То, что случилось дальше, объяснить было сложно. Слух был отбит чуть меньше, чем совсем. Слышать мы ничего не могли, но опасность, появившуюся за спиной, почуяли одновременно. Как в замедленной съёмке мы обернулись, синхронно вскидывая автоматы. Напротив нас, метрах в двадцати, стоял молодой солдат, даже не солдат, а, судя по шлему, пилот вертолёта. Весь залитый кровью, он левой рукой направлял на нас свой автомат, а правой у него просто не было. Вместо неё торчала расплющенная культя, где мясо и кости перемешались с клочьями одежды.

На спуск нажали одновременно, вспышки пламени были почти беззвучными. Пули ударили меня в грудь, опрокинув назад, рядом через мгновение шлёпнулся Шурик, а наш оппонент остался стоять. На нём не было даже подобия брони, пять или шесть пуль пробили его грудь и живот навылет, оставив огромные рваные раны. Тем не менее, он стоял, пытаясь несуществующей правой рукой нащупать опору. Только через несколько секунд ноги его подкосились, и он мешком рухнул вниз, скатываясь по камням.

Превозмогая боль в груди, я подошёл к Шурику, лежавшему на боку, и повернул к себе. Чёрт! Куртка на груди была распахнута, пуля ударила в правую половину, пробив лёгкое. Шурик пытался что-то сказать, но изо рта его клочьями вылетала кровавая пена. Взвыв, я посмотрел на небо и на дорогу в сторону Лесного. Машина уже должна была достичь города, но вот помощь не торопилась. Когда она будет? И будет ли вообще?

Плюнув на всё, я подхватил друга на руки и потащил к проходу. Оружие на ходу скинул у тайника, туда же отправился мешочек с алмазами, что передал нам покойный Слот. А взамен взял телефон и нажал кнопку включения.

— Шурик, родной, потерпи немного, не умирай пока, сейчас выйдем и я скорую вызову, тебя вылечат, обязательно.

— Нас ищут, — хриплым булькающим голосом проговорил он.

— Плевать, главное, чтобы ты выжил, идём.

И мы пошли. Точнее. Это я пошёл, держа его на руках. Весил он немного, всё же мутации давали о себе знать. Глаза его стали закатываться, если вырубится, сможем ли пройти?

— Сань, давай, попробуй, — попросил его я и поставил на ноги, обхватив руками за подмышки, — одно усилие, и смело можешь вырубиться.

Напрягшись, он смог обнять меня за шею, проход медленно и, как мне показалось, с большой неохотой принял нас внутрь и через пару мгновений выплюнул с другой стороны. Готово.

Шурик благополучно вырубился, а я, снова подхватив его на руки, побежал к остановке. Чтобы вызывать скорую, нужен какой-то ориентир. Положив раненого на лавку, я достал телефон. Включался он мучительно медленно, так, готово. Набрав 112, я начал вызывать врачей.

Звук я выставил на полный, но всё равно ответные слова едва слышал. Отбитые уши пока не отошли от канонады.

— Пулевое ранение, лёгкое пробито, кровотечение.

— Сколько полных лет? — спросил голос в трубке.

— Двадцать… ээээ…. Двадцать три. Остановка тридцать первый километр, прямо здесь, на лавке.

Когда опрос был закончен, они положили трубку, а я сел ждать. Наши имена я им тоже сказал, выдумывать что-то не было сил. Чтобы не сидеть сложа руки, я попытался осмотреть Шурика, расстегнул куртку и распорол ножом футболку. Грудь была залита кровью, а с правой стороны видно было входное отверстие пули. Большой калибр, палец в рану легко пролезет. А выходного нет. Хреново. Значит, пуля внутри, вдобавок, она там сплющилась или, чего доброго, разорвалась. Страшно представить, что там внутри творится.

Дышал он едва заметно. В какой-то момент мне даже показалось, что дыхание остановилось, но нет, пока ещё он был жив. Минуты тянулись мучительно медленно, и, хотя скорая приехала в рекордные пятнадцать минут, я уже готов бы разорвать их за промедление.

Двое мужчин в белых халатах выскочили и подбежали к нам. Один бросился проверять пульс, второй, немного подумав, начал вытаскивать каталку из машины. Первый всё же нашёл пульс, но, видимо, рана оптимизма не внушала.

— Плохо дело, — сказал он второму, и они вместе перекинули едва живого Шурика на каталку.

— Поедете с нами, — первый повернулся ко мне, — надо будет на вопросы ответить. Вы ему кто?

— Никто, просто друг.

— Садитесь.

Прежде, чем сесть, я опустил руку вниз и нащупал кобуру с пистолетом, вот дурак, своё-то оружие не скинул. Дождавшись, пока медики посмотрят в другую сторону, я отстегнул крепления и забросил пистолет вместе с кобурой подальше в кусты. Надеюсь, не найдут.

Теперь можно было садиться, всё равно мне одному не попасть обратно в тот мир, хоть чем-то полезен буду. В машине, оказавшейся неожиданно просторной, находился ещё один медик, который тут же стал хлопотать над раненым. До меня долетали обрывки фраз: «Пневмоторакс… давление падает… кардиограмма… пусть операционную готовят».

— Он жить будет? — спросил я у второго, который сидел рядом со мной и записывал данные в анкету.

— Честно, — первый поднял голову и стянул с неё маску, — должен был полчаса назад умереть, но сердце почему-то бьётся, сейчас довезём, думаю, что довезём, и на стол, а там видно будет.

Я замолчал, лишь изредка отвечая на вопросы медбрата с анкетой. Да и что я мог ответить? Болел ли Шурик желтухой? Вроде, нет, но я ведь за ним не следил. Есть ли аллергия? Да чёрт её знает. И всё в таком духе.

Скоро доехали до больницы, машина сдала задом к вход в приёмный покой, а два санитара резво выкатили носилки. Я отправился сопровождать, хотя помощи от меня было немного. Санитар, будучи мастером своего дела, каталку водил с мастерством Шумахера, двигались мы почти бегом, а управлять он умудрялся одной рукой. В конце коридора упёрлись в лифт, который поднял нас на третий этаж, а уже там каталку довезли в операционную. Я продолжал идти следом, как привязанный, но на входе меня остановил врач, закутанный по глаза и в перчатках.

— Сюда нельзя, — сухо сказал он, — ожидайте.

Я тяжело уселся на лавку в коридоре. Адреналин давно отпустил, накатила апатия. Хотелось сидеть и смотреть в одну точку, что я и делал довольно успешно. Из оцепенения меня вывел голос:

— Степан Молчанов, вы арестованы.

Медленно подняв глаза, я увидел три пистолетных ствола, направленных мне в лицо. Молодые парни в полицейской форме. За мной. Как особо опасного берут, перестраховываются. Можно было попытаться сбежать, куртка спасёт. Хотя нет, не спасёт, все трое целятся в голову. Да и устраивать бойню в больнице, где за стеной оперируют друга, не было никакого желания.

С глухим лязгом на запястьях защёлкнулись наручники.

Сидеть на стуле, привинченном к полу, было неудобно, всё время хотелось его подвинуть ближе, а он не двигался. Чего они боятся, что встану, схвачу стул и начну их бить? Нет, не начну, слишком устал. Раньше надо было, теперь мало просто вырваться, если дверь в отделении блокируется, то мне конец.