Ричард Длинные Руки - принц короны - Гай Юлий Орловский

Изнутри донесся жалобный женский крик, я приготовился выбить дверь, однако она вдруг распахнулась с такой силой, что меня сбило с ног, а тяжелое тело обрушилось сверху с такой мощью, что меня протащило по всем ступенькам.

Ударился о землю я так, что ребра захрустели, как сахар на крепких зубах. Нападавший, крупный грузный мужчина, дыхнул в лицо винным перегаром, прижал меня к промерзлой земле, выхватил нож и замахнулся над моим лицом.

Я перехватил его за кисть чисто инстинктивно, некоторое время боролись за нож, напрягая все мышцы. Он сопел, все сильнее дышал винными парами, сверлил меня ненавидящим взглядом.

— Может, — прошипел я, — сразу сдашься?

Он ответил хриплым надсадным голосом:

— Ты кто?

— Тот, — ответил я так же сдавленно, — кто убьет… тебя…

— Я тебя отправлю, — просипел он, — туда… куда отправил… многих…

Я не ответил, он тоже задержал дыхание и напрягся. Одновременно оттолкнулись друг от друга, он отшвырнул нож и вытащил из ножен меч странной формы, грубой и слишком примитивной.

Некоторое время мы мерили друг друга взглядами, затем он сказал люто:

— Твои доспехи лучше, а меч твой просто чудо… Но сильнее все-таки я. И оружием владею лучше.

— Еще бы, — побормотал я, но смолчал насчет сотен лет, которые он мог копить силу и умение. — Хотя проверим…

Он с ревом бросился на меня, размахивая мечом. Удары все простые, никакой техники, но его сила в аду в самом деле возросла настолько, что меня отшвыривало, как соломенный мешок.

Я тщетно старался парировать, однажды ожгло бок, второй раз лезвие его меча с такой силой задело бедро, что стальной щиток прогнулся, я ощутил острую боль, а из щелей потекла алая кровь.

Он захохотал.

— Ты крепок, но никто не устоит против меня!.. И все эти жалкие людишки увидят, как ты, их защитник, умрешь…

— Не спеши, — прохрипел я.

Парировать удары глупо, он пробивает любую мою защиту грубой мощью, я отпрыгнул от свистящего лезвия меча, рывком ушел в другую сторону, избегая следующего удара.

Мои руки, как будто действуют сами по себе, заученно нанесли колющий удар. Стальное острие попало ему точно под стальной панцирь, пробило кольчугу и вошло на ладонь в живот.

Он дернулся, застыл, глаза широко раскрылись.

— Что?..

— Догадайся, — ответил я, — с трех раз… если успеешь, ты же тугодум.

— Но я, — прошептал он, — неуязвим…

— Тебя обманули, — заверил я.

Из раны, огибая стальной клинок, пошел черный дым. Я торопливо потащил на себя рукоять, лезвие меча выползло наружу целиком, дым повалил гуще.

Он пал на колени, я услышал его шепот:

— Везде обман…

— А ты не знал? — спросил я. — Здесь еще тот ад.

Он рухнул лицом вниз, тело странно сплющилось и опало. Черный дым на мгновение стал гуще, а затем без всякого ветра развеялся так, словно ничего здесь и не было, лишь остался быстро исчезающий запах серы.

Я осмотрел меч, на нем ни капли крови. Сердце тревожно стучит. Почему это я не ощутил даже момента нападения? Такое впервые, обычно чутье успевает предупредить, даже если враг за десяток шагов в кустах и лишь ловит меня в прицел арбалета.

Но, видимо, это не относится к мертвым.

Крестьяне благодарили со слезами на глазах, я напомнил, что нужно и самим защищаться, это же точно не власть, а нарушающий законы разбойник. Про то, что такого нельзя убить простым оружием, благоразумно промолчал, второй раз из ада вряд ли кто-то сбежит, Вельзевул там сейчас рвет и мечет, а от простых здесь могут защититься и сами, их всегда больше.

Бобик в нетерпении убегал вперед, останавливался, подпрыгивал на всех четырех. Арбогастр идет красиво и ровно вскачь, слева в небе красиво и торжественно поднимаются темные горы с белыми вершинами вечных снегов, девственно чистых, словно остались такими же с первого дня творения. Небо за ними скромно уступает в величии, лишь подчеркивая дикую красоту мест, где еще не ступала нога человека.

Дорога извивается над краем глубокой пропасти, я придерживал арбогастра, чтобы не сорвался на крутом повороте в бездну. На камнях часто проступает наледь, копыта разбивают ее с сухим хрустом, но это если скачет обычным галопом…

Воздух чист и непорочен, а проморожен до такой степени, что его как будто и нет вовсе, прозрачен до мурашек по коже, удается рассмотреть сучок на дереве за десятки миль впереди.

Бобик ломанулся напрямик, поднялись на холм, а оттуда открылся прекраснейший вид на заснеженную долину, далекий замок из белого камня, два небольших села, одно почти у самого замка, другое ближе к нам.

Бобик уже начал принюхиваться, явно чувствует, где у кого что варят, жарят или тушат.

— Хорошо, хорошо, — сказал я. — На обратном пути…

Я прервал себя на полуслове. Из-за соседнего празднично сверкающего на солнце снежного холма показались красные знамена, блестящие наконечники длинных пик, неспешно выросли, затем солнце заиграло на сверкающих доспехах.

На вершину холма выехали трое всадников с трепещущими под свежим ветерком знаменами в руках. Остановились, гордые и прекрасные в своем могуществе, а спустя пару минут показалась повозка, поставленная на широкие полозья, старая и ветхая, две лошади тянут ее медленно и устало.

Я понаблюдал, как всадники то мчатся порывисто вперед, то возвращаются к повозке, один даже соскочил и помогал лошадям тащить, преодолевая небольшой подъем, затем дорога пошла под легкий уклон, и он снова легко вспрыгнул в седло.

Когда они подъехали к воротам, там уже открыли заранее. Все скрылись во дворе, ворота захлопнулись, а мы стремительно промчались к селу, где я придержал Зайчика у небольшого постоялого двора.

Ворота распахнуты, двор почищен от снега, вкусно пахнет сеном, две повозки с распряженными лошадьми, у колодца две женщины крутят ворот, поднимая бадью с водой.

Я оставил Зайчика у коновязи, Бобик идет рядом смирный, за смирность премия. В зале всего трое крестьян, у одного еще на кончиках волос тает снег, двое других уже отогрелись.

На собаку посмотрели с испугом и сразу застыли, страшась пошевелиться, но Бобик забрался под стол и затих. Все трое постепенно расслабились, разговор возобновился сперва тихий, а через пару минут на меня и собаку под столом уже не обращали внимания.

Я заказал два бифштекса, один сразу бросил Бобику. На меня тоже обратили внимание, но меньше, чем на Бобика. Крепкий малый, это видно, но не богат, раз путешествует в одиночку и без солидных доспехов. В то же время явно рыцарь, видно по могучему коню и длинному мечу, что явно достались от родителей.