Оружие возмездия - Олег Маркеев

— Версии — удел любителей. Я ученый, Гриша, да и тебя можно считать профессионалом. Мы понимаем, что немцы создали систему хищения и укрытия наших культурных ценностей, значит, и искать нужно системно. — Максимов решил, что контакт налажен, и перешел к главной цели своего визита. — Вот, например, немецкая экспедиция, о которой ты написал, они серьезные ребята или очередные мифоманы?

Гриша болезненно поморщился.

— Вот где они у меня сидят, эти визитеры! — Он провел ладонью по печени. Потом вдруг спохватился, обратился к Максимову, словно ища поддержки: — Тут не ревность, не желание обеспечить себе преимущество. Упаси господь! Пусть ищут, мне не жалко. Кто бы ни нашел, главное — вернуть янтарное чудо людям. Правильно?

— Конечно, — согласился Максимов. — Весь вопрос — к а к искать. Если системно и научно, по всем правилам археологии, то пусть ищут.

— Именно! — воодушевился Гриша. — Знаешь, что они собрались откопать? Только не смейся. Бункер Брюсова!

Максимов уже собрался подыграть Грише, издав злорадный смешок, но осекся, потому что в разговор вдруг вступил Альберт.

— Чему радоваться, а? Заявились с бульдозером и со съемочной группой. Сказали всем: «Ахтунг, ахтунг, мы у вас немножко копать будем!» И все дружно по стойке «смирно» встали.

Гриша сразу же потускнел лицом. Максимов развернулся к Альберту.

— В каком смысле по стойке «смирно»?

— Точнее говоря, раком. — Альберт сплюнул на клочок бумажки, затушил в слюне окурок, швырнул в корзину. — Гриша пояснит.

Максимову пришлось опять повернуться к Белоконю. Тот тяжело сопел, давя свой окурок в пепельнице.

— Максим, твой приезд с немецкой экспедицией никак не связан? — после паузы спросил он.

— Абсолютно, — легко соврал Максимов. — Если бы не твоя статья, я бы даже и не знал о них.

Белоконь еще больше погрустнел.

— Жаль. А я, дурак, обрадовался.

— Мужики, а в чем, собственно, проблема? — Максимов решил обратиться к Альберту, тому явно не терпелось пустить очередную стрелу в измученного неприятностями коллегу

— Немцы в лучших традициях колониальной политики вчера устроили банкет для местных князей. Теперь у них полная дружба-фройншафт.

— Ну при чем тут это?! — вскипел Гриша.

— Перенимай опыт, глупый. Никого сейчас пионерским задором не проймешь. Нужны более веские аргументы. Желательно, в валюте, — спокойно продолжил Альберт. — Короче, немцы получат разрешение копать там, где им захочется. А чтобы Гриша под ногами не путался, сегодня утром организовали звонок из Москвы. Правильно я излагаю?

— От кого был звонок? — быстро спросил Максимов. Гриша назвал фамилию графа из старинного русского рода, волею судеб оказавшегося в Австрии. Связь с родиной он поддерживал, время от времени скупая на аукционах произведения русских мастеров и передавая в дар России. Так как граф до сих пор не разорился, благотворительность наверняка компенсировалась за счет налаженных связей. А они у графа уходили в заоблачные кремлевские выси.

«Ничего себе прикрытие у немцев! — подумал Максимов. — Тут уж точно встанешь во фрунт».

— Нет, граф абсолютно порядочный человек. Ты не сомневайся. — Гриша по-своему истолковал молчание Максимова. — Его самого, как выяснилось, подставили. Этот телевизионщик Филлип Реймс, как я понимаю, решил хорошо заработать на сенсации. Втерся в доверие к графу, упросил помочь с разрешением на экспедицию. Граф меня знает и непременным условием поставил сотрудничество с нашим общественным советом. — При этих словах раздалось саркастическое кряканье Альберта, отчего лицо Гриши пошло пятнами. — Да, было такое условие! Чисто джентльменское соглашение, на словах. А Реймс, получив бумаги с печатями, решил, что ему тут все позволено.

— Кто бы сомневался, — вставил Альберт.

— А где они планируют вести раскопки? — спросил Максимов.

— Именно раскопки! — как спичка вспыхнул Гриша. — Не приборную разведку, а сразу раскопки. — Он развернул монитор, на котором все еще светилась карта города. Обвел пальцем кружки. — Здесь и здесь.

— Опять развалины Лохштадта и мифический бункер Брюсова на Штайдамм, — сориентировался по карте Максимов. — Странно.

— Не то слово. Дураку ясно, что там ничего нет. Мы им предлагали поработать на нашем объекте в Понарте. — Палец Гриши переместился на другой берег реки. — Здесь под бывшей пивоварней сохранились подвалы. Идеальное место для укрытия Янтарной комнаты. Разведка, архивный поиск, пробное бурение — все это мы уже проделали. В прошлом году пытались вскрыть подвалы сверху. Но сейчас это действующее предприятие, открытые работы вести сложно. Мы хотим пробиться через систему старых подземных коммуникаций. Видишь, даже на твоей карте они обозначены. — Он провел по черным линиям, уводящим к Южному вокзалу. — В стародавние времена по ним доставляли сырье прямо в цеха предместья Понарт.

— А это что? — Максимов указал на пунктир, идущий от пруда.

— Лебединый пруд. Щванентайх по-немецки, — пояснил Гриша. — В нем зимой заготавливали лед. Вот по этому канальчику тащили к пивоварне и складировали в подземном леднике. А пунктиром, я думаю, обозначено запасное русло или что-то вроде этого. По нашим прикидкам, подземный ледник — самое вероятное место укрытия. И по объему, и по инженерным характеристикам вполне подходит.

— Интересно. — Максимов невольно вспомнил сегодняшнюю ночь, проведенную в подвале в Понарте. — А что немцы?

— Уперлись рогом, — подал голос Альберт, не отрываясь от очередной статьи.

— Не слушай его, — поморщился Гриша. — Еще не все потеряно. В конце концов, мы можем пойти на принцип. Есть положение, по которому любые работы по поиску возможны только после предварительного согласия нашего общественного совета. Без него никто из местных властей разрешение не даст.

— Даже так? — удивился Максимов.

До встречи с Белоконем он считал, что группа энтузиастов-поисковиков используется в системе прикрытия как первый контур, на котором отбрасываются откровенные шизофреники и прочие авантюристы, которых, как комаров на свечу, тянет ко всяческим тайнам. Ну и заодно группа имитирует кипучую деятельность на направлении государственной важности. Без государственного финансирования и без допуска к серьезным архивам. Короче, местные опера придумали себе перпетуум-мобиле для отчетности. Но оказалось, группу превратили в добровольную народную дружину по охране особо важных объектов, для солидности переименовав в общественный совет.

Альберт, очевидно, имел собственное мнение об авторитетности общественного совета, но вслух его не высказал, ограничился только многозначительным покрякиванием.

— Мы назначили заседание совета сегодня на четыре часа, — продолжил Белоконь. — Там будут наши ребята и немцы. Вот и поговорим.

«Пора!» — скомандовал себе Максимов.