Темный Лев - София Александровна Ларина

Ох, черт…

Кто бы мог подумать, что в таком мизерном органе прячется такая лавина удовольствия, которая способная ума лишить, до беспамятства? Однако смею заверить, что далеко не каждый обладает умением его правильно простимулировать до оргазма умопомрачительного. Это утонченное искусство, которым Темный Лев, как оказывается, владеет безукоризненно.

Понимаю это, когда изумительный язык Темного вырисовывает по истине изощренные узоры на моей изнывающей плоти. Понимаю, чувствуя необъяснимое удовольствие, от которого случается раковая, безумная химическая реакция. Меня в прямом смысле, пьянит мой оборотень. Словно он сам чем-то напичкан, что и меня вводит в состояние неизменного сознания.

Сейчас я — далеко не я… Что-то невообразимое, необъяснимое, и уникальное творится с моим организмом. Я схожу с ума от голода. Таким одуряюще-вкусным… Таким нереально-желанным, ощущается Темный.

— Чистейшее наслаждение! — нежные губы целуют, жадный язык танцует, руки страстно ласкают, и я хнычу, когда он останавливается.

Все тело жаждет разрядки. Зудит невыносимо и, господи боже мой… Лев пальцы подключает. Трогает истекающую возбуждением плоть. До искр перед глазами.

— Моя девочка… Нежная, сладкая малышка… Как же башню рвет от тебя… — хрипит Темный, продолжая доводить до исступления. Я очень близка к оргазму. Он уже взял начало в районе первого шейного позвонка и вниз сползает медленно. Не могу настроить фокус. Перед глазами разноцветные блики мелькают.

— О, боже… — мурашками обливаюсь, — О, боже… — предательски содрогаюсь, — О, боже… — в спине прогибаюсь и… — Дааа!

В пыль рассыпаюсь.

— Твою ж мать! — сквозь одуряющую пелену слышу восхищение Темного. Он хищно наслаждается видом моего сокрушительного оргазма.

Плавит меня дополнительно. Гладит дрожащее тело, превращая меня в нечто тяжелое, искрящее и в то же время парящее.

Я готова умереть, лишь бы это не прекращалось.

И, мне кажется, я нашла тот единственный ответ на вопрос, что терзал меня так яростно.

Я позволю себя укусить, а дальше будь что будет и это больше не обсуждается.

Лев

Твою мать…

Сам позорно кончаю, вклиниваясь членом меж ее алых истерзанных мной складочек.

Чееерт… вы только посмотрите, как ее сказочно накрывает!

Я же ее теперь буду постоянно языком насиловать. Трахать до улетных сиплых стонов. Подсел на пожизненно лицезреть ее распад на молекулы.

Вот так, малышка! Не перестаю касаться ее изгибов изящных. Успокаиваю ее кожу, собираю крупные мурашки. Это я заставил ее в наслаждении извиваться. На кухонном островке, который отныне, станет моим излюбленным местом для завтраков.

Бля… Какое тело шикарное и податливое. Как извивается лишь от моих прикосновений. Сутками готов его разглядывать. Боготворить. Ласкать. Лизать. Гладить.

Прокладываю дорожку из поцелуев вверх, пока Романова дыхание свое восстанавливает. Млею от того, что ее дрожащие пальчики в мою шевелюру забираются.

— С пробуждением! — это уже в ее губы вдыхаю. Целую. Целую. На себя перетягиваю. В кровать уложить ее хочу, а точнее на коленочки перед собой поставить. — Ты такая красивая! — в объятиях нежных сжимаю.

— Боже, мне кажется, я пол жизни своей забыла… — прячется в мою шею и, бл… улыбается.

Сука, как меня всего от счастья распирает, помогите!

— Не против еще пару годиков забыть, Рината? — спрашиваю ласково и оставляю очень нежный, еле весомый поцелуй на ее искусанных губах.

— С радостью, Темный… С радостью!

И сама целует лихорадочно. Подбородок. Скулы. Шею. Ключицу.

— Ложись на животик, — шепчу в ее ушко. Сам почти не дышу, в таком предвкушении нахожусь, что все тело немеет разом.

Рината хитро губу свою закусывает, взгляд на мой пах опускает и возбужденный, судорожный вздох извлекает.

Член, и без того колом стоящий, сию же секунду дергается в воздухе и пружинит демонстративно, а моя скромница, Романова, от пошловатого зрелища, полыхать начинает.

Да боже ты мой! Как мне нравится ее в краску вгонять.

— Давай, Рината, — усмехаюсь кивая, — На животик ложись.

Секунда — и ее попка моим взглядом обливается. Вторая — я эту потку ладонями накрываю. Третья — мои влажные поцелуи нежную кожу покрывают.

Это вообще законно, сходить до такой степени с ума по ее телу?

В каком-то опьяневшем состоянии ее ласкать продолжаю. Попку, бедра, поясницу, позвонок, лопатки, затылок… — всю ее языком облизываю. Своей слюной помечаю. Хочу, чтобы вечно мною пахла. Одержимо.

— А теперь, приподними свою попку и разведи пошире ножки, — командую, покусывая ее чувствительную мочку.

Бля… какой вид! Это, мать вашу пожизненные кандалы, поверьте.

— Расслабься, сладкая! — вклиниваюсь меж ее раздвинутых ножек, возбуждение ее по всему члену размазываю. Охренеть какая мокрая… А как пахнет? Держите меня семеро… — До утра буду тобой наслаждаться, забудем с тобой на время слово «сон» и…

Резко проскальзываю в ее тугую дырочку.

Чееерт! Волны интенсивного удовольствия, которые проходят сквозь мое тело, заставляют позорно содрогаться. Вот так, блядь, сразу — на старте. Просто, потому что оказался внутри нее. Внутри своей пары. Своей. Труднообъяснимо, но, черт возьми, это гораздо больше, чем физическое вторжение. Это, мать вашу, Армагеддон вездесущий. Разрыв всех одуряющих чувств и эмоций. Затем полное их слияние. Все в нее. В мою пару.

Она снова дрожит от вторжения. Только и я не меньше и думаю, она заметила бы это не начни я ритмично двигаться.

Ощущения такие сильные приваливают, что, мне кажется, будто я в ней впервые. А если подумать так оно и есть, ведь наш первый раз мало можно назвать запоминающимся сексом. Мы в буквальном смысле, просто чувства свои синхронно перемалывали. Боролись за жизнь. Много их было на двоих. Еле вытащили.

А сейчас происходит нечто космическое. Все протащил с гордостью, вплоть от развратных прелюдий, до проникновения чувствительного. И блядь, я уверен, никогда в жизни лучше интима с собственной парой — не почувствую.

Глава 38

Савелий

Жадно втянув в себя последние капли жизни безмозглой проститутки, мой кулак разжимается в белокурых волосах и обездушенное тело мешком валится на пол.

— Черт, — выдыхаю облегченно, поднимаясь с колен — Думал сдохну, ей богу… — потрясываю головой, крепко зажмуривая глаза. Три души в обмен на одного демона… — рекорд, мать вашу.

Какого я уже по счету обратил? Черт… мне кажется, после сотни я считать перестал.

— Отдыхай Сава! — хлопает меня по спине Маруф. — Ты нам сильный нужен…

«Чокнутая нечисть!» Глаза поднимаю.

— Не особо верится… — скалюсь недовольно. — До сих пор не понимаю, нахера плодить мелочь, если их один хер истребляют.

— Этот был последний, уверяю… — фальшиво лыбится ведьма.

Смотрю на нее и вопросом задаюсь… Она извращенка? Ее прикалывает наблюдать как я людей пачками убиваю? Почему вечно наблюдает?

— Тебе были нужны новички, Сава, о которых никто не знает. Среди твоих ребят