Одиссей Фокс - Антон Александрович Карелин

внутрь и наружу янтарной комнаты не работала: защитные системы охраняли Великую императорскую корону от квантовых воров. Нужно сначала уничтожить комнату, а потом станет возможно нуль-портироваться отсюда прочь. Князья поняли, что выхода нет.

— Но ваш план не удался, — сказала Ломоносова. — Вы не получили генетический ключ и не можете войти под защиту короны. А значит, сгинете вместе с нами.

— Да теперь уж лучше аннигилироваться на хрен! — прошипела зайчиха. — Но наконец увидеть, как трясутся от страха ваши никчёмные рожи!

Миша обречённо вздохнул, не пытаясь протестовать, как истинный фаталист.

По янтарной комнате прошёл странный, едва заметный отблеск.

— Только детектив не ошибся, — сказала Романова.

— Ты дура? — взвилась Прозаева. — Он обвинил тебя в том, что сделали мы с Мишаней!

— Он просто хотел, чтобы началась процедура отречения. Чтобы ради смещения меня, князья призвали власть более высокого порядка. Которая сможет с вами справиться.

Посредине комнаты ударила молния, она пришла прямо из гиперпространства, мощная и слепящая, как поток управляемой плазмы. Замедленно раскатилась на ветви и веточки, и погасла. Перед ними, словно сформированный этой молнией, возник мужчина — но назвать его человеком не поворачивался язык. Это был олимпиар, сверхчеловек, и совершенство сквозило в каждой детали его облика. Трёхметровый, идеально сложенный, с короткими чёрными, как смоль, волосами, в простой белой тоге, босиком. Надбровные дуги сурово сдвинуты, ястребиный взгляд всегда недобр. Его пронизывала врождённая мощь, на нём не было ни доспехов, ни оружия, но мало кто в галактике мог всерьёз называть себя воином, оказавшись рядом с этим человеком.

И дело даже не в этом: в присутствие олимпиара не возникало мысли проявить собственную волю, ты инстинктивно ожидал приказа, такой подавляющей аурой обладал владыка. Князья смотрели на него, как дети на взрослого; в сравнении с настоящим сверхчеловеком они казались немного игрушечными и смешными.

— Горите в аду! — отчаянно крикнула Прозаева, срывая с себя манто, чтобы начать аннигиляцию. Но когда её руки отдёрнулись от тела, в них уже ничего не было. Олимпиар двинулся так неуловимо-быстро, что у всех присутствующих просто затуманилось в глазах, его размытый контур словно потянулся к зайчихе, вырвал манто и… вложил себе в грудь.

Кварковая бомба взорвалась внутри мужчины, материя столкнулась с антиматерией и все с ужасом и благоговением наблюдали, как смертоносный вихрь бьётся в груди олимпиара, не в силах вырваться и причинить вред — ни ему, ни людям вокруг, которых он так легко спас. Тело существа было не биологическим, а каким-то… полевым? Оно меняло фактуру, прозрачность и цвет, наверняка и форму. Что же он за существо, звёздный техно-бог? Технологии такой мощи были доступны минимальному числу цивилизаций по всей громадной галактике, их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Неудивительно, что олимпиары правят тысячами миров, включая малые звездные королевства. Их империя занимала добрую половину десятого сектора.

Мерцание в груди мужчины угасло.

— Владыка Арес Эниалис, — произнесла Романова с благоговением, вставая на одно колено. — Русь приветствует и благодарит тебя.

Князья один за другим склонялись перед пришельцем. Лишь Прозаева и Поэтич стояли неподвижно, и спустя секунду все поняли, что они попросту не могут двинуться. Какая-то незаметная технология полностью сковала их, оставив при этом в сознании.

— Я был призван, чтобы принять твоё отречение, — произнёс Арес, его жесткий и властный голос заставил каждого сжаться. — Но это тактическая уловка, реальной причиной был зов о помощи.

— Да, владыка, — кивнула женщина-ангел. — Ты спас нас от заговора. Кризис преодолён, Русь может продолжать жить, как жила. Если на то будет твоя воля.

Все затаили дыхание, ожидая его ответа.

— Эта планета не принадлежит мне, ей управляет моя сестра, — сказал Арес. — Она и решит, что с вами станет. До тех пор, всё остаётся как есть. Моя задача исполнена, и я ухожу.

Облегчение на лицах князей было настолько очевидным, что Фоксу стало слегка неловко.

Арес обвёл каждого взглядом, скользнул по Ане, которая после смерти влюблённых не проронила ни единого слова, и стояла за спиной детектива, и остановился на нём самом. Внезапно мрачный олимпиар нахмурился ещё сильнее. Одиссей мгновенно взмок.

— Ты, — сказал Арес. — Я вижу тебя.

Он видел глаз сайн. Вот и всё, конец пути, пронеслось в голове Фокса. Бог войны стремительно размышлял, и Одиссею казалось, что внутри его тела мечутся нервные потоки плазмы, сплетаясь в борьбе.

— Оставайся с миром, человек, — сказал Арес после паузы. — Неси свой рок. Мы встретимся позднее.

Он кивнул Романовой, глаза техно-бога вспыхнули, он утонул в потоке плазмы, влился в молнию и ушёл в гиперпространство. Всех обдало волной горячего воздуха, и вместе с ней присутствующие с облегчением выдохнули.

— Братья и сёстры, — сказала Романова, вставая. — Вы видите, что я невиновна и чиста. Наш сыщик понял, что мы в смертельной опасности, и пошёл на хитрость, чтобы всех спасти. Прозаева и Поэтич вступили в сговор и хотели похитить сокровище Романовых, они убили собственных наследников, чтобы получить объединённый генетический материал… Но не преуспели. Однако, приняли решение следовать изначальному плану, пусть даже ценой собственной жизни. Я не вполне понимаю, почему. Моё сердце скорбит о Роме и Юле, чистых и непорочных. Нет участи печальнее на свете, чем та, что выпала этим детям.

— Но миша и зая всегда были врагами, — удивился Рюрик. — Помните, как они дрались десять лет назад во время угорской кампании? До остервенения.

— От ненависти до любви один шаг, — подняв палец, поучительно заметил Пушкин.

— Да они давно любовники, — раздражённо буркнула Шувалова. — Вы бы сразу спросили, я бы вам сразу ответила! Из-за вражды семей не могли быть вместе и не могли встречаться в реале, вот им и приходилось годами прятаться и любиться в ментосферах. А я, великодушная, этим злыдням по доброте душевной помогала! Во имя любви!

— Не проще ли им было примирить два рода и сыграть свадьбу?! — поражённо спросила Ломоносова, для адекватности которой эти драмы были совершенно неприемлемы.

— Милочка моя, не могли же они просто взять и прекратить вековую семейную вражду! — как идиотке объяснила ей Шувалова. И большинство аристократов, кажется, были с ней полностью согласны.

— Правом, данным мне волей Олимпиара! — громогласно сказала Романова, — Я отлучаю преступников от их семей! Отныне вы люди без рода и племени. И судить вас будет гражданский суд.

Гербы над головами бывшей Прозаевой и бывшего Поэтича погасли. Парализующее нечто прекратило своё действие, и убийцы обмякли, как побитые звери.

— Это ещё не всё, — сказал Одиссей.

Все повернулись к нему: князья с интересом, зайчиха с ненавистью, а медведь с благодарностью.

— Я не сказал одну смертельно-важную деталь. На