Каждый за себя - Александра Маринина

- Ника, если вам нужно в магазин, вы идите, я никуда неухожу, так что зверей покараулю.

- А танцы? - снова удивилась я. - У тебя же сегоднястеп.

- Не пойду, у меня нога болит.

- Хочешь, чтобы я посмотрела твою ногу? - предложила явполне нейтрально.

- Да нет, не нужно. У меня это бывает. Через два дняпройдет.

Я пожала плечами. Не хочет - не надо, леди с фаэтону - понилегче. Однако что это с нашей девочкой? Поведение совершенно необычное, сначалайогурт средь бела дня, потом готовность отпустить меня в магазин.

Что- то происходит… Может, она влюбилась и, подобно всемвлюбленным, совершает странные поступки и хочет, чтобы все были счастливы?

Но так или иначе, в магазин я пошла. И на базар.

А вечером, в восьмом часу, обнаружилось, что у Аргонавсе-таки аллергия. И какая! Десны стали ярко-красными, все тело покрылосьволдырями. Многие собаки ощущают это как недомогание, но Аргон вдобавок ковсему еще и чесался. И ужасно страдал. Наверное, это индивидуальная егоособенность.

К этому времени дома были все, кроме Великого Слепца, иболезнь собаки вызвала настоящий переполох, хотя на самом деле ничего страшногоне произошло. Да, пес страдал, но заболевание-то не смертельное. Я сунула ему впасть полтаблетки супрастина и держала за морду, пока он не проглотил горькоелекарство. Вообще-то, это было странно, потому что конфеты он ел вчера, и вчераже я делала ему укол. Почему аллергическая реакция наступила через сутки,прорвавшись сквозь введенный вовремя препарат? Может, лекарство оказалосьпросроченным, или некачественным, или вообще поддельным, и это аллергия не наконфеты, а на сам препарат? К сожалению, вчерашняя ампула была последней, я икоробку выбросила, и сегодня проверить свои подозрения уже не могла.

Первой, как обычно, выступила Алена.

- Куда вы смотрели, Ника? Собака съела что-то, а выпроморгали. Мы вам за что деньги платим?

- Меня не было дома, - отбивалась я.

- Не правда, вы видели, как Аргон ел конфеты, вы самивчера говорили. Это при вас было.

- Когда я пришла, он их уже целую кучу слопал. Янемедленно дала ему лекарство.

Мне было противно, что я вынуждена оправдываться переддевчонкой. Наталья только ахала и за меня не заступалась, хотя, строго говоря,проморгала Аргона с Патриком и конфетами именно она.

- Значит, вы какое-то не такое лекарство дали, -распалялась Алена. - Вы же видите, что с собакой творится! Сделайте жечто-нибудь, что вы стоите, вам за что деньги платят?

- Я уже сделала все, что нужно. Через два часа всепройдет.

- А если не пройдет? У него никогда не было такойаллергии!

- Если не пройдет, вызовем врача, - я изо всех силстаралась быть спокойной и не повышать голос, но видит бог, чего мне этостоило.

- А если врача не будет? Если он уехал, его в Москвенет?

- Тогда отвезем в лечебницу. Успокойся, пожалуйста.

- Да как я могу успокоиться, когда вы собаку упустили!Вы ее загубили! Вас вечно нет дома, и за животными смотреть некому.

Ах вот, значит, как! Ты, маленькая "очень новаярусская", отлично помнишь, что, когда Аргон лопал конфеты, меня дома небыло. И все равно орешь на меня.

- Алена, зачем ты так? Ника была у врача, - вяловстряла Наталья, до которой наконец дошло, как погано ведет себя ее дочь. - Ясама ее отпустила.

- Вот и не надо было отпускать.

Наталья махнула рукой и умолкла. Через некоторое время яспросила у Алены, можно ли делать уборку в ее комнате. Как я уже говорила, вотсутствие девочки мне не то что убирать там, а даже просто заходить неразрешалось. Алена молча встала в проеме двери и наблюдала за моими действиями.Я вытерла пыль и включила пылесос.

И тут…

Алена этого не ожидала. Не то забыла, не то не рассчиталачего-то. Из-под дивана я выгребла кучку конфетных оберток. Немаленькую такуюкучку. И все встало на свои места: и ее любезное предложение отпустить меня вмагазин, и йогурт, который ей непременно захотелось съесть, и страннаяаллергическая реакция, наступившая через сутки после поедания конфет. Да нечерез сутки, какие уж там сутки! Реакция наступила, как ей и положено, в интервалеот тридцати минут до двух часов. Ах, мерзавка! Ты накормила доверчивого псаконфетами, накормила потихоньку, чтобы никто не видел, и фантики спрятала усебя в комнате, под диван засунула. Думала, наверное, завтра унести ивыбросить, а когда я спросила про уборку, ты вовремя не сообразила, что я ихнайду, и разрешила мне убирать.

Мы молча смотрели на красноречивое свидетельство еепреступления. Я - с вопросом: мол, зачем? Для чего ты это сделала? Чтобы меняподставить? Но для чего? Чем я тебе мешаю? В чем я тебе соперница? Аленасмотрела с вызовом и одновременно со страхом. Она замерла у двери в ожиданиинеминуемой расправы, но старалась выглядеть независимой и спокойной. И, конечноже, невинной, аки ангел. Дескать, ну фантики, ну от конфет, а что такого? Чтоя, не имею права в собственном доме держать фантики под собственным диваном? Отом, что эти конфеты она съела сама, и речи быть не могло, уж очень эта девочказаботилась о своей стройности. Одну конфетку она могла себе позволить, да и тораз в неделю, но количество оберток превышало два десятка. Обертки былиодинаковыми, и это изначально похоронило мысль о том, что они скапливались втечение, скажем, года. Если бы эти конфеты были съедены за год, фантики были быразными, и потом, я уже давно нашла бы их (по одному) во время уборки. Нофантики были одинаковыми, и что самое противное, это были не те конфеты, чтолежали в вазе на кухне. За все время работы в Семье я таких и не покупала ниразу. Значит, их купила Алена. Купила специально, чтобы мне напакостить.Наверное, ее коварный план созрел еще вчера, когда я рассказала о том, какПатрик воровал сладости для своего друга, и просила не давать Аргону ничегоопасного хотя бы в течение недели.

Надо же, паршивка какая, даже пса не пожалела, до того ей хотелосьменя уесть и устроить истерику на тему: "Мама, зачем ты разрешаешь ейуходить из дому!" Прислуга должна быть при кухне, и нечего ей разгуливатьпо своим личным делам.

Я, все так же молча, собрала фантики и продолжила уборку.Наталье я ничего не сказала. Да и зачем? Что это изменит? Алена не станетотноситься ко мне лучше, Мадам не станет относиться к дочери хуже, да мне этогои не нужно. А для чего производить действия, не имеющие практического смысла?

В последующие несколько дней шантажист так и не позвонил.Через неделю я совершенно успокоилась и сказала себе, что через это испытание япрошла с наименьшими потерями.

НА СОСЕДНЕЙ УЛИЦЕ