Год 1914-й. Время прозрения - Александр Борисович Михайловский

я, - делайте свое дело, и однажды ОНА выйдет вам навстречу из-за поворота. Это говорю вам я, Анна, богиня Разума - а значит, так оно и будет. А сейчас нам с Никой пора идти.

- Да, - сказала Ника, - нам пора. Счастливо оставаться, Мишель, встретимся в реальном мире!

Хлоп! - и мы снова сидим в креслах в моей комнате, только в глазах собеседника напротив нет больше той смертной тоски, что заполняла их ранее. Теперь он бодр и полон сил, как и его Альтер Эго в мире девятьсот пятого года. Для него все еще только начинается...

14 (1) сентября 1914 года, утро. Севастополь, мыс Херсонес, временный НП флота.

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

К скоротечному визиту «Гёбена» я явился еще затемно, через портал, имея при себе делегацию прежнего состава. «Каракурт» при этом завис за обратным скатом высоты «30.6», находясь в полной готовности выйти на сцену и порешать проблему незваных гостей, а штурмоносец вел высотную разведку и контролировал приближение германско-турецкой эскадры. Тут же имелся большой десантный челнок с «Неумолимого» на который уже погружена призовая команда, задача которой взять под контроль парализованный линейный крейсер.

У адмирала Эбергарда тоже все уже было готово. Броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав» были выведены на рубеж между Константиновской батареей и Александровским мысом, где располагалась батарея № 9, и выстроены поперек фарватера на якорях. Дополнительно отсеки с неподбойного борта броненосцев были заранее подтоплены, что за счет искусственного крена на несколько градусов увеличило угол возвышения орудий. Этот прием использовался русскими моряками в Порт-Артуре при перекидной стрельбы через Ляотешань. Командующий Черноморским флотом, не надеясь на мои чудодейственные средства, вознамерился если не съесть злосчастный «Гёбен», так хотя бы основательно понадкусать его во всех возможных местах.

Поскольку в середине сентября даже в Севастополе в предутреннее время достаточно зябко, то вся моя команда была обмундирована в форменные артанские бушлаты. Особо неуютно было Великому князю Михаилу. Совершив визит к Птице, он узнал, на каком сомнительном основании последние несколько лет строилась его личная жизнь, после чего собрал свои вещи и из Башни Терпения переселился в Башню Силы. Все тихо, мирно, без скандала и даже негромкого злого слова. Но, несмотря на эту внешнюю благопристойность, госпожа Брасова, брошенная с дочерью без средств к существованию, находилась на грани отчаяния.

Вопрос пришлось улаживать мне самому.

- Вы знали, на что шли, когда поставили в залог свою бессмертную душу, лишь бы соблазнить младшего брата царя, - сказал я несчастной грешнице. - Театральный аккомпаниатор, поручик гвардии - и, наконец, Великий князь с потенциальными правами на престол, который, как в шахматах, дойдя до заветной клетки, превратится в императора Всероссийского. И каждый раз разменной монетой в этой брачной карьере служило ваше юное прекрасное тело. Александр Сергеевич Пушкин свою «Сказку о рыбаке и рыбке» писал как раз для похожих случаев, но это поучение великого русского писателя оказалось вам не впрок. Царский венец - он далеко, а вот разбитое корыто всегда под рукой. Мне известно, что вас никто не принуждал, и обнаженной на черный алтарь вы легли добровольно, ибо в противном случае заклинание бы просто не подействовало. Взамен вы пообещали колдуну жизнь того, кого просили приворожить, и жизнь своего тогда еще нерожденного сына. Оба они были заговорены на смерть и должны были умереть задолго до своих естественных сроков. Теперь, по справедливости, эти заговоры смерти следовало бы перевести на вас саму, но при разрушении заклинания мы решили иначе. Безвременной смертью умрут колдун, проводивший обряд, и тот человек, который заказал ему эту мерзость. Живите теперь с этим как можете.

- И что же, господин Серегин, вы меня гоните? - спросила Брасова, опустив очи долу.

- Я вообще никого никогда не гоню, - ответил я, смягчившись от того, что женщина не стала скандалить и огрызаться, - живите тут с открытым листом в Башне Терпения хоть целых сто лет. Потом, где-нибудь в верхних мирах, я выпущу вас в окружающую среду - например, на Североамериканском континенте, молодую, красивую и с изрядной суммой денег. Только вот с сыном и дочерью19 вам придется расстаться, потому что их еще возможно воспитать настоящими людьми, а вашу стрекозиную натуру уже не переделаешь.

- Но я всего лишь хотела быть счастливой! - шмыгнула носом эта особа.

- Нет на этом свете такого человека, который не хотел бы быть счастливым, - сурово ответил я, - но далеко не каждый готов ради этого шагать по трупам. Идите и помните, что, принимая решение, я был к вам недопустимо мягок, ибо у меня есть правило давать еще один шанс даже самым падшим людям. Ибо, как сказал один не самый глупый человек, «нет отходов, а есть кадры». Если вы пойдете по этому пути, то вам не придется умирать в полной нищете...

И все: ни стона, ни слезинки. Ушла, задумавшись, но я уверен, что через некоторое время товарищ Бергман начнет ее подготовку в качестве секретного сотрудника. Зато Ольга с Татьяной обрадовались за дядю Мишеля и поспешили сообщить новость бабушке, проходящей в нашей епархии курс омоложения, а также своему отцу (пока еще императору всероссийскому), чем их немало порадовали, ибо сидела у них в семье эта «госпожа Брасова» как ячмень на веке. Но мне от их радости ни холодно, ни жарко, ибо все это я делал не ради абстрактной «семьи Романовых», а для того, чтобы избавить от проблем хорошего человека, который может принести еще много пользы своей стране. Так, кстати, я и ответил госпоже Дагмаре из четырнадцатого года, вздумавшей благодарить меня за содеянное.

Кстати, вчера вечером, после ужина, Дима-Колдун сказал мне, что у Михаила Александровича сам собой разблокировался генератор Харизмы, работающий сейчас на холостом ходу - так глядишь, еще немного, и дело дойдет до Призыва. Кстати, между дядей и племянницами стало больше человеческой теплоты, поскольку исчезло то, что их прежде разделяло. Встречать «Гёбен» они все втроем пошли чуть ли не как на праздник, а вот Коба откровенно начал ревновать. Пришлось сказать будущему товарищу Сталину, что эйфория от воссоединения семьи через некоторое время пройдет, а вот хорошие, теплые отношения, которые он наработал с Ольгой Николаевной, останутся, главное сейчас - сохранить выдержку и ничего не испортить. Кстати, его младший брат, то есть Сосо, был уже замечен