Не соблазняй повесу - Сабрина Джеффрис

– Суть дела в том, что она разъезжала из страны в страну вместе с Фрайером и тратила деньги, украденные им. Она и никто другой может привести меня к нему.

– Но он мертв, и ты это знаешь. – Амелия сжала руки в кулаки. – В глубине души ты это понимаешь. – Лукас вперил в нее пылающий взгляд, но в нем ясно читалось опасение, что она права, и Амелия несколько смягчила тон: – Но если ты признаешь, что он умер, тебе некого будет судить. Ты позволяешь желанию отомстить ослепить себя. Потому и не видишь правду.

– А ты позволяешь ослепить себя лживым утверждениям женщины с милым личиком. Потому и не видишь фактов.

– Каких фактов? У тебя есть доказательства, что Фрайер жив?

Лукас стиснул зубы. Таких доказательств у него не было. Более того, собранные им сведения подтверждали рассказ Дороти, потому что сам он потерял Фрайера после Руана.

Однако Фрайер мог, догадавшись, что за ним следят, расстаться с сестрой, чтобы избавиться от преследователей, сбив их с толку.

– Фактов у тебя нет, – сказала Амелия. – Так я и думала.

– Проклятие, не могу же я прекратить расследование на основании слов женщины, которая призналась, что во многом лгала.

– Верно, в этом она призналась. Но о том единственном, чего она не может признать ложным, ты не желаешь слышать. Даже ее собственный муж верит Долли.

– Потому что он должен либо верить ей, либо признать, что его жена могла укрывать преступника, а это он признавать не собирается.

– Пока что ты готов признать, что твоя собственная жена глупа. Или, еще хуже, что она готова обмануть тебя, едва ты повернешься к ней спиной.

– Речь не о нас, Амелия, – произнес он резко.

– Неужели? – Она подступила к нему. – Я вышла за тебя замуж, хотя моя интуиция подсказывала мне, что я сошла с ума. И знаешь, почему я все-таки это сделала?

– Потому что не хотела жить опозоренной старой девой в Торки?

– Если бы причина заключалась в этом, я вышла бы за Помроя, который не стремился, мало того – не хотел позорить нашу семью. – Теперь она смотрела ему прямо в лицо. – Я вышла за тебя замуж потому, что поверила тебе. Потому что ты был честен и справедлив, и я надеялась, что ты также будешь относиться к Долли.

Ее нижняя губа задрожала.

– Но все это было до того, как я поняла, что ты питаешь жгучую ненависть к Долли и это может пересилить более разумные побуждения.

– Разумные! Ты считаешь, что разумно поверить слову лгуньи?

– Никто не просит тебя это делать. И я не прошу об этом. Я прошу дать Долли шанс. Поезжай во Францию. Постарайся уяснить правду из независимых источников. Тогда уж, если не сможешь и если захочешь протащить мою семью через суд...

– Ты примешь мое решение, – произнес он тоном, полным сарказма.

– Да. Потому что буду знать, что ты не просто хочешь нанести ответный удар нашей семье из-за того, что не в состоянии нанести ответный удар Фрайеру.

Уинтер с силой втянул в себя воздух. Он был немало обеспокоен тем, как легко Амелия разбирается в его чувствах. По сути дела, он был склонен поступить так, как предлагал ее отец, хотя бы лишь для того, чтобы подтвердить свое мнение о лживых объяснениях ее мачехи.

Но то, что его хорошенькая жена этого требовала, вызывало у Лукаса раздражение. Он дал себе слово, что не позволит жене водить себя за нос, как бычка с кольцом в носу, а она сейчас именно этим и занималась.

– А если я не поеду во Францию? Как долго ты намерена наказывать меня, не пуская к себе в постель?

Амелия посмотрела на него с безнадежным сожалением.

– Если ты не сможешь подтвердить рассказ Долли, я не буду отказывать тебе в моей постели. Я откажу тебе во всем другом, Лукас. Ты можешь делать то, что ты хочешь, но я останусь с папой и Долли, помогая им перенести скандал, который ты учинишь, требуя оживить покойника.

Эти ее слова обрушились на Лукаса, словно штормовые волны на корпус корабля. Она собиралась бросить его. После всего, что они пережили вместе, она еще...

– Ничего у тебя не выйдет. – Страх, от которого у него стеснило грудь, был посильнее того, какой он терпел в убежище священника. – Можешь бушевать сколько тебе угодно, если хочешь, но ты моя жена, и я не позволю принуждать себя к чему бы то ни было пустыми угрозами.

– Это не пустые угрозы. Я не смогу жить с человеком, которому не могу доверять.

Уинтер постарался скрыть свой страх и заговорил как можно спокойнее:

– Насколько я припоминаю, дорогая, брачные обеты не включают в себя слово «доверие». Но я хорошо помню кое-что о том, что ты должна меня слушаться.

– Так вот чего ты хочешь? Жену, которая станет слепо тебе повиноваться, как солдаты, тебе подчиненные? Которая никогда не посмеет высказать собственное мнение, не посмеет ничего от тебя потребовать?

Он хотел только одного – чтобы она его не покинула. Но провалиться ему сквозь землю, если он в этом признается.

– Не имеет значения то, чего я хочу, поскольку я это не могу получить, верно? Ведь ты не можешь стать «послушной женой», даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

– А ведь ты и не хочешь от жены слепой покорности, что бы ты там ни думал.

Лукас вдруг увидел возможность получить то, чего он хотел по-настоящему: сохранить в неприкосновенности самолюбие и обладать женой где и когда ему это будет приятно.

– Почему бы нам не договориться, дорогая? Если ты согласишься быть моей послушной женой одну ночь, я поеду во Францию. Но ты будешь делать в точности то, что я тебе скажу. Если же ты не оправдаешь мои надежды и проявишь обычное своеволие, то я поступлю с твоей мачехой как мне заблагорассудится. И разговоров о раздельном существовании у нас больше не будет. Договорились?

Отличная стратегия! Она не выдержала до конца роль кокетливой глупышки, когда они впервые познакомились. Скорее всего и роль покорной воле мужа супруги ей не сыграть в совершенстве, и когда потерпит неудачу, он окажется в выигрыше.

В таком случае, когда он утром великодушно даст согласие на поездку во Францию, это не будет выглядеть так, словно он подчинился ее требованию, а, бесспорно, сойдет за благородный поступок. И если во Франции окажется, что он был прав насчет Теодора Фрайера, Амелия не станет возражать, когда он потребует, чтобы Дороти сообщила, где он скрывается.

Блестящий план – если Амелия примет вызов.

С минуту он опасался, что не примет. Сначала она, прищурившись, изучала его физиономию, а потом одарила его подозрительно сияющей улыбкой.

– Как пожелаешь, муженек! Когда же мы начнем?

Дорогая Шарлотта!

У Вас есть основательная причина беспокоиться о леди Амелии и ее муже. Американский морской офицер вряд ли станет терпеть дерзости от своей супруги, а леди Амелия кажется мне наиболее способной на дерзости из всех ваших воспитанниц.