Лики смерти - Джим Батчер

Я вышел и увидел работающего отца Фортхилла. Он снял пальто и воротничок и остался в черной рубахе с короткими рукавами. Еще он надел кожаные рабочие рукавицы и защитные очки. Он допилил доску, сдул с нее опилки и распрямился.

– Как отец Винсент?

– Судя по голосу, изрядно устал, – сообщил я. – Я, наверное, сегодня еще пересекусь с ним – если только прежде ничего такого не случится.

– Я за него беспокоюсь, – признался Фортхилл. Он приладил доску поверх проема, который, судя по всему, должен был превратиться в окно. – Помогите-ка.

Я послушно взялся за доску. Фортхилл взял из коробки несколько гвоздей и принялся заколачивать первый, зажав остальные в зубах.

– А мисс Вальмон? – поинтересовался он, покончив с этим.

– Принимает душ. Похоже, она все-таки будет с нами сотрудничать.

Фортхилл нахмурился и взял из коробки еще один гвоздь.

– Честно говоря, по первому впечатлению я такого от нее не ожидал.

– Вы недооцениваете моего личного обаяния, – возразил я. – Леди трудно устоять перед таким.

– М-м-м, – с сомнением произнес Фортхилл, снова зажав в зубах гвозди.

– Да нет, для нее это единственный разумный выход. Мы же приперли ее к стенке – так ведь?

Фортхилл забил гвоздь и нахмурился еще сильнее. Потом посмотрел на меня.

Я принял беззаботный вид, потом все-таки посмотрел на него.

– Пойду погляжу, как она там, – буркнул я так, словно с самого начала собирался это сделать.

Я как раз дошел до середины гостиной, когда услышал хлопок автомобильной дверцы и знакомый рык мотора. Бегом бросился к входной двери и распахнул ее как раз вовремя, чтобы увидеть стремительно удаляющееся от меня по улице разбитое заднее стекло Голубого Жучка.

Я сунул руку в карман и застонал. Ключей в нем не было.

– Сукина дочь! – зарычал я и злобно пнул ногой дверной косяк. Пнул не слишком сильно: злость злостью, а калечиться я не хотел. – И ты козел. Трюк, старый как мир, и ты, конечно же, на него купился.

Сьюзен подошла ко мне и вздохнула.

– Нет, Гарри, ты все-таки идиот. Хороший ты человек, но во всем, что касается женщин, – идиот, да и только.

– Сначала куртка, теперь еще и машина. И это, блин, называется благодарностью...

Сьюзен кивнула:

– Никакое добро не остается безнаказанным.

– Ты надо мной еще смеешься?

Она постаралась сохранить серьезное лицо. Голос ее, правда, звучал чуть сдавленно: – Нет.

– Нет, смеешься.

Она порозовела и замотала головой.

– Смеешься над моими больными местами.

Она повернулась, пошла в гостиную и взяла газету. А потом села и подняла газету так, чтобы я не видел ее лица. Из-за газеты слышались странные, сдавленные звуки.

Покраснев как рак, я ринулся в пристройку. Фортхилл оглянулся на меня, и брови его поползли вверх.

– Дайте мне что-нибудь сломать, – попросил я. – Ну или по чему врезать – чтобы со всей силы.

В глазах его блеснули искры.

– Вы поранитесь. Подержите лучше вот это.

Я поднял и придержал для него еще доску. Фортхилл поднял руку с зажатым в ней молотком. Рукав его рубахи задрался при этом движении, и я увидел на внутренней стороне предплечья две бледно-зеленые линии.

– Погодите-ка, – сказал я и схватил его за локоть. Доска выскользнула из моей руки и, падая, больно врезала мне по башке. Я чертыхнулся, поморщился, но задрал рукав ему чуть выше.

На внутренней стороне правого предплечья у Фортхилла красовалась татуировка. Глаз Тота.

– Что это? – спросил я.

– Ха! Татуировка.

– Это я и сам вижу. Что она означает?

– Ну, это я в молодые годы чудил, – ответил он. – Было у нас одно общество.

Я пытался сохранять спокойствие, но все равно охрип от волнения.

– Что за общество?

Фортхилл с опаской покосился на меня:

– Не понимаю, что вас так встревожило, Гарри...

– Какое общество?

Вид у него оставался сконфуженным.

– Ну, нас было всего несколько человек: мы проходили послушание вместе. Совсем еще мальчишки, конечно. И мы... Ну, нам довелось встретиться с необычным. В нашем городе вампир убил двух человек... и мы вместе остановили его. Само собой, нам никто не поверил.

– Само собой... – кивнул я. – А татуировка?

Фортхилл задумчиво прикусил губу.

– Я про нее уже и думать давно забыл. Ну, в общем, наутро после этих событий мы пошли и сделали себе эти татуировки. Поклялись друг другу вечно стоять на страже против сил зла, помогать друг другу...

– А что потом?

– Когда прошло похмелье, мы все силы приложили к тому, чтобы никто из старших церковных чинов это не увидел. – Фортхилл мечтательно улыбнулся, вспоминая. – Все-таки мы были очень молоды.

– А потом?

– А потом год за годом не происходило никаких сверхъестественных событий, и постепенно все пятеро разлетелись кто куда. В общем, до прошлой недели, когда я вдруг встретился с Витторио... с отцом Винсентом, я много лет словом ни с кем из них не перемолвился.

– Погодите-ка. У Винсента тоже была такая татуировка?

– Ну, полагаю, он мог ее и свести. От него такого вполне можно было бы ожидать.

– А что стало с остальными из вашей группы?

– Все умерли за последние несколько лет, – вздохнул Фортхилл. Он стащил перчатку и задумчиво посмотрел на свою морщинистую руку. – Впрочем, скажи нам тогда, что мы доживем до такого возраста, не поверили бы.

Шестеренки в моей голове провернулись, зацепили друг за друга, и я все понял. Я понял, что происходит и почему. Повинуясь чистой интуиции, я поспешил к двери на улицу, собирая на ходу свое барахло. Отец Фортхилл старался не отставать.

– Гарри?

Я прошел мимо Сьюзен. Та отложила газету и тоже шагнула следом.

– Гарри?

Я толчком ноги распахнул входную дверь.

Мотор белого Майклова пикапа стих, пыль из-под колес уже почти осела. Они с Саней выбрались из кабины. Вид у них немного помятый и сильно небритый, но вполне здоровый. Майкл изумленно уставился на меня.

– Гарри? Мне показалось, что я только что видел вашу машину... ее гнала по шоссе какая-то женщина. Что происходит?

– Соберите все, что нужно для боя, – сказал я. – Мы выезжаем.

Когда отец Винсент в ответ на мой стук щелкнул замком, я как мог сильнее врезал дверью ему по лицу. Охнув от неожиданности, он отпрянул. Я вступил в номер с бейсбольной битой отца Фортхилла в руках и ткнул широким концом ее ему в глотку.