Шерше ля фам, или Возврату не подлежит! - Юлия Славачевская

Приемный зал оказался самым просторным помещением из виденных мной ранее. Громадное пустое пространство, заполненное солнечным светом, свободно проникавшим из высоких арочных окон. На вощеном мозаичном паркете из драгоценных пород дерева вспыхивали блики. Светлые стены и высокий потолок создавали ощущение свободы и легкости.

В конце зала, как и положено, на возвышении стоял королевский трон. Он меня впечатлил, но в меру. Видела я в музеях и покруче.

Громадное монументальное кресло с изумрудной бархатной обивкой. Произведение искусства из светлого полированного дерева с тонкой резьбой, куда мастера вставили инкрустацию из золота и полудрагоценных камней.

Так вот, на этом троне восседал Эгвар Пятнадцатый. Вблизи король оказался не таким уж страшным. В серых глазах светился ум и нескрываемая ирония. Тонкие морщинки-лучики около глаз указывали на чувство юмора и жизнерадостную натуру.

И вообще, властедержец был довольно-таки харизматичным. Красивый, мужественный, с отличной фигурой, которую не могла спрятать королевская мантия. Я бы даже не подумала, что этот довольно молодой мужчина имеет двоих взрослых сыновей.

Кстати, около трона отирался только один наследник. Младший. Старшего почему-то на приеме не было, потому как я не смогла углядеть наследника престола ни возле отца, ни в толпе гостей, а вот младший меня просто буравил взглядом. И вообще, выглядел жутко недовольным.

Чуть поодаль болталась делегация айров в полном составе во главе с Риммо Стригом. Ради приема у монарха сьен приоделся, как всегда, во все черное, но в этот раз мрачный цвет был разбавлен золотой вышивкой.

Увидев меня, айры зашевелились и принялись чуть ли не облизываться… Довольно плотоядно, замечу.

Наша троица остановилась в шагах десяти от трона, и мужчины склонились в глубоком поклоне, а я присела в реверансе, мысленно благодаря Катрацию, которая вбила в меня последовательность этих движений на подсознательном уровне.

— Герцог, — произнес Эгвар. — Что привело вас к нам?

— Ваше величество, я сопровождаю мадемуазель Александру гер Мориз, — еще ниже склонился аристократ, умалчивая о причине визита.

— Прекрасно, — оживился король. И обратился ко мне: — Мадемуазель гер Мориз, подойдите к нам.

Под пристальными взглядами присутствующих я приблизилась к трону и еще раз склонилась в реверансе.

— Встаньте, дитя мое, — ласково приказал Эгвар. — Мы должны поговорить с вами о весьма важных вещах.

— Всегда к услугам вашего величества, — выпрямилась я. — Чем могу служить моему монарху?

— Видите ли, мадемуазель гер Мориз, — приступил к делу король, не разводя антимонии. — Нам поступило брачное предложение от сьена Стрига.

Я недоумевающе хлопнула ресницами и покосилась на странно довольного оборотня. Потом перевела взгляд на чем-то недовольного младшего принца.

Вопрос крутился на языке довольно-таки неприличный, но перебивать монарха было не принято и считалось более чем серьезным нарушением, карающимся полным отлучением от двора на год. Не то чтобы меня это сильно волновало, как вы понимаете, но мне не хотелось подгадить Триммам, коль скоро они взялись прикрывать мне спину.

— Сьен Стриг, — продолжил Эгвар, — просил нас оказать великую честь и разрешить взять вас в жены, мадемуазель Мориз.

Сейчас верить нельзя никому. Даже себе. Мне можно.

Телесериал «Семнадцать мгновений весны»

От этого известия у меня в который раз ослабли колени, и, если бы не поддержка твердой руки герцога, я бы рухнула на пол разноцветной кучкой ткани и кружев.

— Поскольку наше согласие предполагает ваш переезд в другую страну… — продолжил король, — мы хотим выслушать ваше мнение об этом шаге, мадемуазель, и принять справедливое решение, не причиняющее ущерб ни одной из сторон. Что вы скажете, мадемуазель?

Сказать? Да у меня скулы свело от злости и зубы перекосило! Сейчас во мне опять проснется какая-нибудь незнакомая мне родственница, застрявшая в генах, вытащит шашку-саблю-ножик-вилку-штопор и пойдет восстанавливать историческую справедливость к отдельно взятой девушке.

В голове крутились названия: салат оливье, холодец, заливной язык. Что еще можно на скорую руку приготовить из айров?

Стало почему-то очень жарко. Глаза присутствующих начали вылезать из орбит. Внезапно набежавшая откуда-то стража заслонила королевскую семью. Старичок придворный маг позеленел и начал делать пассы руками.

— Александра, — раздался шепот Адена. — Мы… э-э-э… горим.

— Фигурально? — не поняла я.

— Нет, на самом деле! — прошептал он. — Если вы немедленно не погасите пламя, то все наши планы сгорят вместе с вашей свободой.

Упс! Оказалось, на этот раз у меня загорелись не только руки. Над головой и плечами тоже появился ореол бледно-зеленого магического пламени. Старик-волшебник явно старался погасить этот пожар на расстоянии, но разве можно остановить бегущего бизона? А разозленная женщина гораздо хуже и опаснее, чем какой-то чахоточный бизон! Даже ураганы называют женскими именами…

Меня, можно сказать, спас герцог. Родственник встал рядом со мной и сказал:

— Александра, успокойтесь. Вы под моей защитой, и никто не причинит вам вреда. Клянусь в том своей родовой честью!

Я кивнула и с усилием загасила пламя. Все тоже угомонились. Стража по велению короля исчезла из поля зрения. Маг незаметно смахнул пот со лба и прикрыл глаза в изнеможении, облокотившись на трон. Руан, младший принц, весело мне подмигнул, ничуть не обеспокоившись случившимся. Эгвар был сама невозмутимость. Оборотни истекали слюнями и еле сдерживались, чтобы не потянуть ко мне лапы.

Герцог взял дело в свои руки и, склонив голову, вежливо испросил разрешения говорить:

— Ваше величество, могу я ответить за мадемуазель?

— По какому праву?!! — не сдержался младший принц.

Пра-а-ально! Чего стесняться? Мы здесь уже все свои!

— По праву родственника, — елейным голосом ответил герцог.

— Говорите, — махнул рукой король. — Если это относится к делу.

— Ваше величество, — встал на одно колено аристократ, приложив правую руку к сердцу. — Сегодня утром мадемуазель Мориз дала свое согласие на вступление в брак с моим младшим братом, маркизом гер Шантэ. Прошу дать свое высочайшее соизволение и не препятствовать соединению двух любящих сердец!

Оборотень при этом известии подпрыгнул, как раненная в зад антилопа, и начал стремительно щетиниться иголками.

— Это невозможно!

— Вы называете меня лжецом? — холодно осведомился герцог. — Если так, то мы с вами сможем обсудить это позднее, не в присутствии коронованных особ. Простите за дерзость, ваше величество.