Счастье Анны - Тадеуш Доленга-Мостович

О личной жизни пани Стопиньской в «Мундусе» ничего не знали. Ходили, правда, разные сплетни: рассказывали о каком-то дантисте, который сбежал из-под самого алтаря, о художнике, которого она любила без взаимности, и разное другое.

Анна не интересовалась этим и в принципе не верила сплетням, хотя в данном случае нетрудно было поверить, что у этой некрасивой сухой женщины могли быть в жизни разные приключения и невезения, за которые она сейчас мстила всем.

Само чувство мести до сего времени было Анне тоже непонятным. Она узнала его только с болезнью Литуни. Вначале хотела даже написать на панну Зосю жалобу в полицию. За заражение ребенка той страшной болезнью она должна была отсидеть несколько лет в тюрьме. Однако с течением времени, когда началось выздоровление Литуни и врачи заверили, что к ней полностью вернется зрение, у Анны осталась лишь обида на бонну.

— Обижайся только на меня, только на меня, — говорил Владек Шерман, — всему виной только моя простодушность.

— Я обижена и на тебя. Но и та мерзкая девица не заслужила жалости. Ты же не убедишь меня в том, что она не вела беспорядочную жизнь?

— Конечно, но нельзя всю вину сваливать на нее. Это маленький зверек, но никто и пальцем не пошевелил, чтобы превратить ее в человека. Ее воспитывала тетка. С детских лет у нее не было дома, откуда же она могла усвоить какие-нибудь моральные устои. Она жила не дома, а в городе. Город, а значит, улица, кино, кафе — это был ее дом. Вообще женщина должна быть домашним животным. С момента потери дома она становится или бездомным котом-паразитом, или опасным грабителем, настолько опасным, что уничтожает не для удовлетворения своих инстинктов, а ради самого уничтожения. Хорошую дрессировку женщине может дать только дом. С детского возраста следует вбивать в ее сознание запреты, пока они не станут автоматическими. Рассуждения для женщины совершенно излишни и даже вредны. Поэтому я ярый противник школ с совместным обучением, этой монументальной глупости девятнадцатого века.

— Наверное, двадцатого, — поправила Анна.

— Нет, девятнадцатого, так как родилась она из либеральной прогрессивности того века. Мальчишек нужно воспитывать и формировать, а девчонок — тренировать и учить. Два совершенно разных метода. А, например, такой Пачечке никто ничего не вбивал в голову. За что же ее наказывать? Она поступала в соответствии со своими инстинктами, которых никакая дрессировка не приструнила. Здесь только моя вина, что я не все тебе рассказал. Мне казалось, что твое влияние на нее будет благотворным.

— Спасибо тебе, — грустно улыбнулась Анна.

— За что?

— За то, что считаешь меня исключением. Дорогой мой Владек, не убеждай меня в том, что ты действительно так плохо думаешь о женщинах. Ты очень любил свою мать…

— И что из этого? Это эмоции.

— Ага! Значит, и мужчины не всегда занимают рациональную позицию?!

Сейчас, когда Литуня постепенно выздоравливала, все вечера они проводили возле ее кроватки за долгими беседами. И о чем бы они ни говорили, Владек всегда возвращался к «преследуемой его теме» — к вопросу о женщинах.

— По правде говоря, наказание и вообще осуждение женщин на основании мужского законодательства — большая несправедливость. Коль скоро мы дошли в правосудии до зависимости приговора от побуждения преступления, от психического состояния и так далее, следует желать, чтобы принимался во внимание тот факт, что психическая организация женщины совершенно отлична.

— Разумеется, на более низком уровне, — коварно добавила Анна.

— Не об этом речь. Она отлична от мужской. Нужно создать суды для женщин и даже вынесение приговора в этих судах поручить женщинам: вы лучше знаете себя. И в довершение этого я совершенно убежден, что приговоры тогда будут значительно суровее. Женщина с легкостью перехитрит мужчину…

— О?!

— Да-да, с легкостью, так как мужской разум не в состоянии двигаться скачкообразно в самых невероятных направлениях. А женщины прекрасно понимают друг друга. Если у нас есть трудовое законодательство, торговое и тому подобное, если специализация правосудия продвинулась так далеко, то я просто не понимаю, почему у нас нет женского правосудия для женщин. В конце концов, наши университеты выпускают тысячи юристов. И, к примеру, ты, вместо того чтобы сидеть в «Мундусе», могла бы найти себе широкое поле деятельности как судья.

Анна рассмеялась:

— Я, мой дорогой?.. Никогда, ни за какие сокровища. Во-первых, я не терплю права. Я всегда его не терпела. Это сухая, жесткая наука и не имеет ничего общего с жизнью. А во-вторых, я всегда удивлялась солидным и умным людям, которые в соответствии со своей совестью имеют смелость судить и осуждать других. Как можно брать на себя ответственность! Брр… Приговорить кого-то к пожизненному заключению или на смерть, отнять у кого-то имущество… Нет, мой дорогой, это не для меня. Собственно, я уже и сейчас ничего не помню из права и вовсе об этом не жалею.

Владек оживился:

— Вот и замечательно! Ты сама дала мне лучший аргумент отличия женской психики. Пять лет ходить в университет, чтобы не сделать из этого логического вывода; изучать право, хотя его не терпишь… И в довершение этот страх перед исследованием! Мужчина уже с детских лет исследует все вокруг, потому что о каждом предмете хочет составить для себя мнение. Мальчишки только для того ломают игрушки, чтобы изучить их принцип действия, механизм, материал. Женщина или руководствуется интуицией, или безразлично взирает на окружающий ее мир и его проблемы. Не раз я присматривался к девочкам. В чем заключается, на чем основывается их игра? Всегда и неизменно на повторении самых простых форм жизни женщин постарше: шьют, готовят, украшаются безделушками, ну и занимаются куклами так, как их матери занимаются детьми. И так продолжается всю жизнь. Все их желания и запросы ограничиваются биологическими и физиологическими процессами. И это их Вселенная. Абсолютная неспособность к абстрактному, и не только к абстрактному. Звезды и планеты не являются абстракцией, но женщина не заинтересуется астрономией, если не видит ее практического применения в повседневной жизни. Ты сказала, что не терпишь права. Женщины не терпят всего, что представляет определенный порядок. Например, государство. Самая добропорядочная женщина способна провозить контрабанду. Подчеркиваю: самая добропорядочная. Обман государства для нее не является чем-то некрасивым, потому что государство она не охватывает диапазоном своих понятий. Совершенно иная конструкция психики, иная система разума. Возьмем хотя бы память. Просто трудно вообразить, каким багажом перегружена память женщины. Хранятся в ней все платья приятельниц и соперниц, даты свадеб, дней рождений, разводов, скандалов и романов всех знакомых или известных хотя бы понаслышке. Точный текст самых банальных комплиментов, каждое нежное слово каждого мужчины, на которого когда-то было обращено самое незначительное внимание. Детальки, пустяки и глупости разные. А через несколько лет после окончания институтов абсолютно не помнят того, что изучали. Случаются, конечно, и исключения, но я их редко встречал.