Путилин и Петербургский Джек-потрошитель - Роман Добрый

— Ну, батюшка, вот и мы!

И вслед за этим веселым, звучным мужским голосом раздался трясущийся, вздрагивающий голос батюшки:

— Позвольте, а кто же эта вот девица в подвенечном уборе?

— Как кто? Моя невеста, батюшка! — удивленно воскликнул другой мужской голос.

— Как-с ваша невеста? — заикнулся старый священник.

— Очень просто, моя невеста. Да что с вами, батюшка?

— Позвольте, сколько же невест-то всего? Три, значит? — Голос священника дрожал. В нем слышались не только изумление, но и испуг.

— Как — три? Откуда вы взяли третью? Вот моя невеста, вот невеста моего приятеля. Вы простите меня, батюшка, я вас не понимаю.

В голосе офицера звенело несказанное удивление.

— Нет-с, вы уж дозвольте мне вас не понять! — взволнованно проговорил престарелый иерей. — Я еще по милости Божией из ума не выжил и до трех считать не разучился и трех невест на двух женихах повенчать никак не могу-с…

— Il est devenu fau! Он сошел с ума! — с отчаянием в голосе воскликнул по-французски один из прибывших.

— Эта невеста — раз, та невеста — два, а эта девица — уже три. Как ни считайте, выходит три.

— Да какая та невеста?.. О ком вы говорите? — звякнули шпоры.

— Та-с, которая приехала сейчас с вашим приятелем. Ваша невеста.

— Что! Что такое?! Моя невеста приехала с моим приятелем?! Да вы… вы, извините, с ума сошли, батюшка! Вот моя невеста, она стоит перед нами.

— Коля, ради бога, что это значит? — послышался испуганный женский голос.

— Да, с вашим приятелем, Путилиным… Девица Сметанина, — продолжал батюшка.

— С Путилиным?! — послышались испуганные возгласы.

— Да-с.

— С каким Путилиным?

— С полковником гусарским…

— Нет, батюшка, вы ошибаетесь: не с гусарским полковником, а с начальником Санкт-Петербургской сыскной полиции! — громко проговорил Путилин, выходя из-за прикрытия.

Его внезапное появление было подобно неожиданному удару грома. Громкий крик испуга, изумления вырвался из четырех уст: двух офицеров гусарского полка и двух барышень в подвенечных нарядах.

— Ах! — прокатился и замер под высокими церковными сводами этот крик.

Барышни пошатнулись и, наверное бы, упали, если бы их не подхватили офицеры. Бедняжка-священник остолбенел, замер, застыл.

Первым опомнился высокий, стройный офицер. Он сделал шаг по направлению к Путилину и гневно крикнул:

— Что это за мистификация, что это за маскарад? Кто вы, милостивый государь, и по какому праву вы одеты в этот мундир?

— Кто я, вы уже слышали: начальник сыскной полиции Путилин, а по какому праву я в мундире, я не обязан вам давать ответа. Я имею право наряжаться так, как мне угодно для пользы дела. А вот мне было бы интересно знать, по какому праву вы изволили облачиться в какой-то плащ, ворваться в церковь и похитить невесту… с усами? — отчеканил гениальный сыщик.

Офицер растерялся, опешил.

— Так как вы предпочитаете невест с усами, господин Неведомский, то я и захватил для вас таковую. — С этими словами Путилин вывел меня за руку и сорвал вуаль с моего лица, которое в эту трагическую минуту было, по всей вероятности, в высокой степени глупо. — Рекомендую, девица Сметанина, ваша невеста с усами и даже с бородой!

Раздался новый крик испуга и изумления. Батюшка, взглянув на меня, затрясся.

— Свят, свят, свят! — дрожащим голосом вырвалось у него.

Нет слов описать выражение лиц нашей странной группы, того столбняка, который овладел всеми, за исключением меня и Путилина.

— Ну-с, господа, что же мы будем теперь делать? Как мне прикажете поступить со всеми вами? По закону я могу вас не арестовывать, — обратился Путилин к офицерам, — так как это — дело вашего военного начальства… Но ваших невест я обязан арестовать вследствие заявления их родителей.

Обе невесты плакали.

— И вы это сделаете? — вырвалось у обоих офицеров-женихов.

— Я обязан.

— Честное слово, мы этого не допустим!

— Вы окажете сопротивление? Но не забывайте, господа, что это уже явится тяжким преступлением, за которое вас по головке не погладят.

Взбешенные офицеры были белее полотна.

И вдруг, к моему глубокому удивлению, Путилин громко и весело расхохотался.

— Вы еще смеетесь?! — рванулся один из женихов, Неведомский.

— Ну да! И знаете, почему? Потому что я нашел счастливый выход для всех вас.

— Какой?

— У вас шаферов нет?

— Вы продолжаете издеваться, господин Путилин?

— Я вас спрашиваю: у вас шаферов нет?

— Нет.

— Ну, так вот позвольте нам с доктором заменить их вам. Живо к аналою, господа, живо! Батюшка, пожалуйте!

— Как-с?.. Венчать?! — пролепетал не могущий все еще прийти в себя священник.

— Господин Путилин! Да неужто? Вы не шутите?! Правда? — Оба офицера радостно бросились к Путилину и схватили его руку.

— Да что же с вами поделаешь теперь? Не везде ведь найдется такой добрый, милый батюшка… Бог с вами, валяйте, но только помните, что о моем шаферстве — ни гугу никому, а то мне нагорит по шапке!

Оба офицера душили моего благородного друга в своих медвежьих объятиях.

— Спасибо вам! Ах, дорогой господин Путилин! Голубчик!..

— Ну, ну, довольно, хорошо! Пустите… А знаете ли вы, что из-за вас Путилин первый раз в своей жизни оскандалился.

— Как так?

— Очень просто. Родителям ваших невест я обещал разыскать сих барышень и вернуть их им.

— Да вы ведь и разыскали! — радостно-возбужденно ответил офицер.

— Разыскать-то разыскал, да вернуть-то уж их я не смогу. Теперь это уж ваше дело будет.

И вот через несколько минут у аналоя началось необычайное венчание первой пары: шафером был Путилин, выследивший и накрывший «преступников-похитителей»!

Так же повенчали и вторую пару.

После венчания Путилина окружили и пристали к нему с расспросами.

— Иван Дмитриевич, дорогой, как это вы унюхали?

— По обстановке решил сразу, что похищение — романического свойства, по дерзкой смелости и отваге предполагалось, что сделано это людьми военными. У вас, молодая моя красавица, в кармане вашей юбочки записку нашел. Ах, какая вы неосторожная барынька! Разве можно такие записки не уничтожать? Ай-ай-ай!

Путилин вынул розовый листок бумаги и прочел:

«Голубка моя! Посылаю тебе наши гусарские усы. Другого выхода нет, следят за тобой так, что выкрасть тебя можно только из церкви. Поступи, как я тебя учил. Пробудешь немного у меня, потом поедем в Кол. Священник согласился. Целую тебя, твой Владимир Н.»