The Телки. Повесть о ненастоящей любви - Сергей Минаев

— Lift me up! Lift me up! Higher and higher!

Я разглядываю его шею, и отмечаю, что она толщиной с бревно. Вот бычьё-то! Заслышав движение, мужик прекращает подпевать и кричит, не оборачиваясь:

— Закройте дверь!

Я в ужасе осматриваюсь и врубаюсь, что тут нет двери, только арка.

— Закройте дверь! — снова кричит он. Мне становится страшно.

— Закройте дверь, дайте музыку послушать! — орет он еще громче и порывается встать. Я прячусь за угол. Мужик встает, подходит ко входу в комнату, осматривает арку, и, естественно, не находит двери.

— Блин, нет здесь никакой двери! — раздраженно говорит он и садится обратно. Берет пульт, нажимает на кнопку и ставит трек на начало…

Я проскальзываю мимо арки и иду по коридору до кухни. Там уже никого нет. Я собираю со стойки остатки здравицы и делаю две жирные дороги. Убрав их, подумываю поскрести еще, чтобы забрать остаток с собой, но, вспомнив про ментов, решаю ехать пустым.

Оказавшись на улице, я одновременно думаю о Кате, о плачущем Лехе, об унижении, о спящей Лере, об удолбанных Косте с Игорем, которые, скорее всего, и уничтожили добрую половину надписи на стойке, наврав все, что это не их кайф. Еще я думаю о том, какой я несчастный, желаю Ринату скорейшей импотенции, Кате — всевозможных венерических болезней, а ее подруге (я все еще надеюсь, что именно Маша ее во все втянула, хотя какое теперь это имеет значение!) — бесплодия.

Сев в такси у ресторана «Ваниль», ловлю себя на мысли, что надо бы завтра узнать, чем же ширнули этого быка — фаната Moby?

Домой я приехал все еще в состоянии торча. Чтобы направить бушующую внутри энергию хоть в какое-нибудь русло, я начал перекладывать вещи в шкафу: джинсы, футболки, рубашки, пиджаки. Дойдя до свитеров, вспомнил про безвременно ушедший от меня свитер, отчего немедленно погрузился в глубочайшую депрессию. Даже на пол сел.

Отвратительно! Причем все из-за телок. Раздеваешься где попало, а потом тебе говорят, что никто твой свитер в глаза не видел. Реально, на меня накатывает такая истерика, что хоть выходи на улицу и бей морду первому встречному. Или вали в клуб догуливать… В итоге иду в ванную и безуспешно мастурбирую там минут двадцать, прокручивая в голове самые сногсшибательные образы — от групповухи ввосьмером до двух молоденьких студенток, похожих на Кайли Миноуг. Вместе с образами студенток в мои фантазии вторгается Катя, разбивая подступающий оргазм в мелкие осколки. Фак! Сволочь, стерва! Мало того что искромсала мое только родившееся чувство, она у меня еще и право на онанизм отнимает! Я хватаю с полки шампунь и запускаю им в стену. Пластиковый тюбик отскакивает от стенки и чуть-чуть не долетает до кончика моего носа. Я уворачиваюсь — и вижу в щели, между стиральной машиной и стеной, потерянный свитер. Выудив его оттуда, я обнаруживаю на рукаве огромную дырку с влажными краями. Отпускает.

Все сжимается и становится каким-то мимолетным, врубаетесь? Вещи, служившие годами, превращаются в труху в течение месяца, любовные истории, разворачивавшиеся прежде на протяжении многих месяцев, теперь стартуют, развиваются и сходят на нет за три дня, даже эффект от употребления кокаина свелся к минимуму. Теперь все укладывается в тридцать минут: и необъяснимая радость, и энергетический подъем, и отпускающая истерика, и даже депрессия, которая теперь возникает не на следующее утро, а сразу же по приезде домой. Все вдруг стало каким-то сильно разбодяженным и поддельным — и чувства, и наркотики, и даже свитера Etro. Фэйк, одним словом.

Я выхожу из ванной, иду в комнату, врубаю компьютер и начинаю агрессивно читать в микрофон текст, вызванный нахлынувшими чувствами:

Фэйк — татары, косящие под хип-хопперов и танцующие брейк!

Фейк — левый тюнинг на «бэхе» в автосервисе у бара «Швейк»!

Фейк — телка говорит, что любит, облизывая шоколадный кейк!

Даже в ресторане стейк, поджаренный с кровью, и тот фейк!

Джинсы за четыреста долларов, в бутике на Кузнецком,

Кокос, вырубленный на улице Елецкой, Любовь… сводящая…

нет, не то…

…девушка Катя, сука на Праде турецкой…

— нет, говно какое-то…

Иссякнув, я отключаю микрофон. Господи, как же плохо-то… где-то в закоулках сознания рождается мысль о том, что имидж лузера-бунтаря хорошо продается. От этого меня мутит. Я тянусь за бутылкой колы, нервным движением наполняю стакан, расплескав на пол и колени. Залпом выпиваю колу, и минут через пять меня тошнит. Хорошо, что не на клавиатуру…

Упав на диван, я проваливаюсь в сон. Последнее, что я помню, — это звонок мобильного. Рита без прелюдий выпаливает:

— Ну, что, ублюдок, натусовался?! Под утро решил телефон включить? Есть новости! Я получила результаты анализов — у меня СПИД! Спасибо тебе, мразь!

Я сознаю, что смесь алкоголя и наркотиков еще и не такое может породить, и отключаю телефон. Точнее, мне мнится, что я его отключаю.

Sleeping well, no bad dreams, no paranoia

Radiohead. Fitter Happier

Неприятности начались с самого утра. Меня разбудили эти гребаные сатанисты, причем главарь принялся кричать в трубку, что так и не получил моего письма и что он надеялся на сотрудничество, а теперь у него все срывается. Припугнул его патриархией и милицией, сказав, что дел с сектантами не имею. Урод, блин! Интересно, кто же меня им порекомендовал-то?

Продрав глаза от дикой похмельной головной боли, я медленно пошевелился, потер ногу об ногу, почесал переносицу, высморкался в лежащую на тумбочку салфетку (весьма несвежую, надо заметить), посмотрел на исторгнутую носом консистенцию, привычно поморщился, встал, пару секунд выбирал между дорогой в туалет и к холодильнику и сделал выбор в пользу кухни. Открыв холодильник, достал двухлитровую бутылку колы. Вообще-то я не пью отстойную газировку, всякую гадость черного, оранжевого или карамельного цвета, напичканную Е-стабилизаторами, красителями «Солнце над Текстильщиками» и тому подобным дерьмом. Где-то в глубине души я надеюсь на то, что пепси, коки и спрайты вкупе с гамбургерами и чизбургерами производят исключительно для того, чтобы вызвать преждевременное ожирение, язву желудка, аритмию, косоглазие и болезнь Паркинсона у нескончаемой армии монтеров, водителей «газелей», разнорабочих, таджикских и молдавских гастарбайтеров, студентов непрестижных вузов и приехавших из провинции молоденьких шлюшек. Вся индустрия junk food и пропагандирующие ее рекламные корпорации заточены под то, чтобы побыстрее сжить со свету толпу, каждое утро заполняющую вестибюли метро или разъезжающую по улицам города на подержанных иномарках или уродцах отечественного автопрома. Пока международная индустрия только подсаживает их на эти генномодифицированные напитки и бутерброды, заманивая лозунгами «Два бигмака по цене одного» и «Обед всего за тридцать рублей», манипулируя снижением цен и дополнительными порциями, действуя как опытный дилер в спальном районе. Чувак в спортивном костюме и куртке «аляска», рассказывающий пролетариям про прелести героинового кайфа, до поры ширяющий всех бесплатно, пока все, наконец, не подсядут на иглу и не сторчатся. Реально, все они «на крючке у филе-о-фиш», ха-ха-ха. Прими напас — рабочий класс!