Край неба - Андрей Александрович Васильев

остались, в которых помимо крайне дефицитных, не сказать раритетных, ингредиентов для зелий еще много чего лежать может, либо имеются какие-то очень и очень мощные связи, причем с доступом к вот таким редкостям. И это точно не Мара, а кто-то куда более влиятельный. Просто девочку-нежить если не моя свита, так подъездный точно учуяли бы.

— Но заклятие, конечно, то еще, — заметила Вика. — И, что интересно, отчего-то в нем обошлись без упоминания об острове Буяне и Алатырь-камне. Редкий случай, обычно в таких случаях эту парочку непременно поминают. Тут же основная цель какая? Запутать кого-то, подсунуть ему вместо одного другое. Оборотное зелье по сути своей ведь является обманным. Как здесь обойтись без острова, находящегося на перекрестье миров, и камня-ключа к дверям, ведущим невесть куда? А их в тексте нет. Очень странно.

— Источник достоверный, — поняв, куда она гнет, произнес я. — Ручаюсь.

— Информация из первых рук? — вроде как немного поддела меня сотрудница отдела, сама не зная, что шуткой своей попала точно в цель. — Или из книги Вед?

— Ну, не настолько, конечно, — отвел глаза в сторону я. — Но близко к тому.

— Какую-то ведьму из старых разговорил? — неожиданно напряглась девушка. — Да? Сильно задолжал за подсказку и траву?

— Да нет, попросил помощи у зала, — успокоил ее я. — Со временем хочешь не хочешь, а связями обрастешь.

— Точно? — строго уточнила Вика. — Ладно. Надеюсь, что не врешь.

— Долго варить зелье будешь? — поинтересовался я. — Есть уже понимание сроков или еще нет?

Никаких шуток, я на самом деле не очень представлял, сколько по времени Виктория будет с этой адской смесью колупаться. Ну да, у меня за плечами имелся кое-какой опыт в сфере зельеварения, и несколько действительно сложных снадобий довелось сотворить, но не такое. Я, еще когда в тереме Мораны рецептуру читал, сразу понял, что не по Сеньке шапка. Здесь надо иметь опыт поболее моего и некий дар, тот, который называется «талант». Мой потолок — толковый ремесленник, да и его я достигну лет, может, через семь — десять, причем при условии, что не стану лениться и буду самосовершенствоваться. Ну и жив останусь.

Вика — другое. Она кем-то свыше в темечко поцелована в этой связи, к ее рукам травы льнут что живые, что засушенные. Сам видел.

— Денька два, — подумав, ответила мне девушка. — Подобрать компоненты, кое-что посмотреть, сварить, остудить, проверить… Завтра вечером позвони. Часиков в восемь вечера или чуть позже. Ладно, пойду. Спасибо за кофе!

— Спасибо. — Я следом за ней встал из-за столика. — Еще на секунду тебя можно задержать?

— Если только на секунду, — разрешила она, глянув на миниатюрные наручные часики. — Что еще?

— Вот. — Я достал из рюкзака бархатную коробочку темно-синего цвета, содержимое которой не вызвало сомнений ни у нее, ни у молоденькой официантки, в этот момент проходящей мимо нас. — Это тебе. Подарок.

— Что? — В отличие от сотрудницы кафе, которая глянула на меня с некоторым уважением, сотрудница отдела сурово сдвинула брови. — Саш, вот от тебя не ожидала. Ладно там Нифонтов, Паша, у вашей братии с ними свои расклады и свои расчеты. Женька тогда с твоей приятельницы транспорт стрясла за не самую сложную работу — пусть ее. Но я не по этой части! Мне мзда за помощь не нужна, понятно?

— Какая мзда? — удивился я было, а потом понял, что ей взбрело в голову. — Тьфу ты! Вик, да оно просто совпало! И ведь как-то одно с другим не сложил. Это не оплата за твою работу, и не «подарю, чтобы лучше сделала». Просто мне и одному приятелю днями перепал небольшой куш в виде раритетных вещичек, которые сработаны не сегодня. Вот я и прихватил для тебя одну, подумал, что понравится. Порадовать хотел. Ей больше века, между прочим, и делал ее… Блин, забыл имя… Короче — знаменитый мастер, его украшения даже в музеях выставляют. Не хуже Фаберже. А может, и лучше.

— Порадовать, значит? — пытливо глянула на меня девушка, помедлила маленько, все же взяла футляр и снова уселась за столик. — Ну, давай посмотрим.

— Ух ты! — подала голос любопытная официантка, крутившаяся рядом с нами. — Красота какая!

— Красота, — согласилась с ней Вика, проводя пальцем по сверкающим камням ромбика-подвески.

— Если замуж зовет — соглашайся, — посоветовала ей сотрудница кафе, окинув меня взглядом. — Не урод, и деньги, похоже, есть. А если дурак, так это не страшно. Мужику сильно умным быть незачем. У них для этого мы есть.

— Не дурак, — невесело улыбнулась Вика, — просто непонятливый. Я ему одно и то же который год говорю, а он меня не слышит. Хотя, может, и наоборот — я его.

Она убрала футляр в сумочку и вышла из кафе, не сказав больше ни слова.

— Если в одном месте убудет, в другом прибыть может, — сообщила мне официантка, подмигнула шалым голубым глазом, а после положила на стол салфетку с написанным на ней телефоном. — У меня, кстати, и запросы попроще. Имей в виду.

А скорость реакции у этой девчонки сумасшедшая. Когда она написать номер-то успела? За Викой даже дверь, по-моему, еще не закрылась, а она уже!

Впрочем, сейчас мне было точно не до нее. В другое время — кто знает, может, и сложилось бы что, в конце концов на дворе стоит лето, да и я не монах. Но сейчас у меня другими вещами голова забита.

Первейшей же из моих забот являлась книга колдуна, без которой и зелье ни к чему. Но вот как к ней подступиться, с какой стороны зайти? Фиг знает. Москва огромна, вариантов тысячи, если не больше. Может, он закопан в землю где-то на Лосином острове или лежит под ванной в съемной квартире, находящейся в Перово. Почему под ванной? А почему нет? Часто ли мы под них заглядываем? Я вот точно редко, если не сказать — никогда. Чего я там не видел?

— Эк тебя растопырило, — выслушав весь этот поток сознания, отметил Валера. Мы с ним встретились у Абрагима, причем совершенно случайно. Я после того, как заскочил в банк забросить в депозитную ячейку деньги, перепавшие мне в качестве наследства от Левинсона, решил заглянуть в шаурмячную пообедать. То же самое, не сговариваясь со мной, сделал и Швецов. — Слушай, ты давай не истери, тебе это не идет. А что до книги твоей… Главное знаешь что?

— Что?

— То, что она есть и находится в городе. Это непреложный факт, который не вызывает никаких сомнений. Не вызывает же?

— Нет.

— Что само по себе великое дело. Вот когда гадать приходится — есть какая-то штука на самом деле, нет ее — тут да, маета душевная и даже