Арфист - Дмитрий Лазарев

Оперативник и пара экспертов отвечают лишь за свой локальный участок работы, а решения тут принимают не они.

Я смотрю на тело Дарьи и думаю. И мысли мои таковы, что если бы кто-то мог их подслушать, тут же отравился бы переполнявшей их ненавистью и умер. Как Дарья…

– Что собираешься делать?

Когда Александра все же обращается ко мне, я даже вздрагиваю: думал, так и не заговорит. А чего говорить, на самом-то деле? Та, кого они подозревали и кого я не хотел сдавать, лежит здесь бездыханная. А это значит – они ошибались, а я был прав. По моему убитому лицу видно, что я тут ни при чем. Да, иногда я умею делать физиономию кирпичом, но не сейчас, не в такие моменты. В такие моменты актер из меня никудышный. И еще это значит, что они понятия не имеют, как и где искать настоящего убийцу. А я? Я имею?

Что я собираюсь делать? Глупый вопрос, и первое мое желание – огрызнуться. Но я сдерживаюсь. Не потому, что здравый смысл восстает против конфликта с офицером ФСБ при исполнении. А потому, что мы на одной стороне и в ее голосе звучит надежда. Надежда на то, что я смогу преуспеть там, где они облажались. Потому что я – арфист.

– Я найду ее, где бы она ни скрывалась, – произношу глухо, без угрозы. Просто констатирую. Ненависть на угрозы тратить не стоит. Лучше приберечь ее для их объекта.

– Убийцу? – зачем-то переспрашивает Александра.

Опять хочу огрызнуться, но вместо этого просто молча киваю.

– Знаешь как? – вот в этом вопросе надежды еще больше.

На мгновение задумываюсь, а потом киваю снова. Потому что в этот момент до меня доходит, что и впрямь знаю. След не здесь, тут все стерильно – убийца позаботилась, знала, кому подбрасывает тело. Он в другом месте. И в другом времени. Там, где я в последний раз видел Светлану. Именно оттуда я распутаю этот проклятый клубок из паутины, на кончике которой застыла эта тварь. Почему-то она ассоциируется у меня с тем пауком, которого я видел на Изнанке во втором слое. Не пауком. Паучихой. А в самом деле, кто сказал, что Несущий Тишину не может быть женщиной? Очень даже может быть – в плане коварства они нам еще сто очков форы дадут. Но одного эта тварь не учла: что я начну распутывать не с того конца, что она мне оставила – он-то оборван, а выхвачу другой, настоящий, из середины. Воскрешу тот день, когда я привел несчастную Светлану на Марсово поле и думал, что оставил ее на пороге новой жизни. А оказалось, что почти на пороге небытия. Смогу ли? Теперь я почти уверен, что смогу, – знание опять свалилось на меня с непонятно какого неба. Ох уж эти дозированные озарения, ох уж эта память предков! Впрочем, я больше не ругаюсь: все правильно, оно именно так и должно быть. Постепенно, чтобы я сразу не рехнулся, как и говорила Дарья. Если школьнику сразу впихнуть в голову всю программу за десять лет, его тут же увезут в желтый дом – мозг не выдержит. А у меня не десять, у меня гораздо круче.

Мне не до того, чтобы скрывать свои эмоции, и Александра легко читает их на моем лице. А потому просит:

– Когда найдешь, оставь ее нам.

Впервые поднимаю на нее глаза и качаю головой.

– Не обещаю.

И отворачиваюсь. Ее «Удачи!» застает меня уже в дверях. Остановить никто даже не пытается.

* * *

Ну вот я и на месте. Облачный фронт все больше заполняет собой небо, очевидно, намереваясь полностью его оккупировать. В такую погоду Марсово поле воспринимается совсем иначе, чем в солнечный день. Мрачновато и готично. Хотя звучание его от этого не меняется – все как в тот день, когда я привел к Дарье Светлану. Теперь главное, чтобы дождь не пошел, – не потому, что промокну, а потому что он будет меня отвлекать.

Я такого никогда не делал, так что придется учиться на ходу. Теперь звучание Светланы. Его я хорошо запомнил. Каждую струну. Моя первая пробужденная. Первая и, можно сказать, единственная: тот паранорм, которого мы с Дарьей случайно нашли на Изнанке, когда тренировались, не в счет – им она занималась сама. Поэтому память сохранила все, вплоть до мельчайшей детали. И теперь мне предстоит это воспроизвести. Создать фантомное звучание. Бабушка рассказывала о такой возможности, объяснила азы, но научить не успела. Она многого не успела… Эх…

Для упрощения процесса пытаюсь представить внешний облик Светланы. Невысокого роста, стройная, с каштановыми волосами… Чем-то напоминает вон ту молодую художницу, что расположилась с мольбертом неподалеку. С нее удобно лепить фантомный образ, но потом ей лучше уйти. На всякий случай, во избежание… Вот уже появился призрачный образ Светланы… Интересно, что внешность ее я запомнил хуже, чем звучание… Вот появилась первая струна – черная. За ней красная, белая, синяя… Все по порядку, ничего не упустить! Все, теперь настраиваем ее арфу. Самая тонкая и кропотливая работа. Глушу внешнее восприятие почти в ноль. Максимальная концентрация! Аккуратно, шаг за шагом, вывожу звучание каждой струны на тот уровень и в ту тональность, которую слышал в момент нашего со Светланой расставания вот здесь, на этом месте, где я оставил ее с Дарьей… Процесс небыстрый и нелегкий, но я, как ни странно, справляюсь…

Уфф! Вот и все, кажется… Призрачная Светлана стоит рядом со мной и звучит в точности как тогда. А художнице пора: я не знаю, как закончатся мои эксперименты. А она тут единственная посторонняя. Вечер уже, да и тучи начинают выглядеть угрожающе, народа мало. Аккуратно воздействую на белую и темно-серую струны художницы. Внушаю ей таким образом тревогу по поводу дождя и мысль о том, что он начнется прямо с минуты на минуту. Вот она глядит на небо, ежится и спешно начинает собираться.

Больше не обращаю на нее внимания и перехожу ко второй части своего эксперимента, едва ли не более сложной, чем первая. Поиск. Я беру Светлану-призрачную, которую, разумеется, никто кроме меня не видит, за руку и двигаюсь к северному выходу из мемориала, постоянно прислушиваясь к звучанию ее струн. Вот сходство со Светланой-настоящей начинает ослабевать, и я считаю это знаком неправильного направления движения. Поворот на запад и несколько шагов туда дают тот же эффект. Только с третьего раза я достигаю положительного результата. Сходство не теряется, и струны звучат точно так, как их удалось настроить у Вечного огня. Двигаемся на юг – по направлению к Мойке и Михайловскому саду. Но чем дальше, тем сильнее накатывают волны холода. И погода тут ни при чем. Августовский вечер пока еще балует теплом, несмотря на скрывшееся солнце. Это холод энергетический, и от него стынет сердце. Смотрю иногда по телевизору программы про людей с паранормальными способностями. Понимаю, что большинство из них – фантазии на тему, но одна особенность повторяется везде: холод в подобных случаях означает смерть.

Внезапно сдавливает горло. Дело не в ее смерти самой по себе – холод тут лишь подтверждает то, в чем я и так почти не сомневаюсь. Хуже другое – он резко нарастает, значит, место гибели Светланы находится совсем рядом. Но этого же не может быть! Дарья тогда увезла ее отсюда к своим родителям куда-то за город, и если убийца достала ее, то там… Стоп, а может, она выкрала Светлану оттуда, привезла сюда, чтобы принести в жертву на месте Силы? Ну да, конечно же, так оно и было! Только… тогда должен быть след, уводящий Светлану отсюда. Его нужно найти, иначе… Иначе просто получается, что никуда она отсюда не ушла, и смерть ее настигла именно здесь, в этом самом месте. И как тогда быть со словами Дарьи?