Щит и вера - Галина Пономарёва

– В лес! Уходим в лес!

А как уйти? Немцы кругом! Мы оказались в кольце, и немецкие автоматчики сжимали это кольцо. Кинулись, кто как мог! Не знаю, сколько наших ребят в живых осталось… Мне удалось добыть немецкий автомат, удавив фрица. А как стрелять из него, я сразу и не сообразил. Бегу, автомат держу, а сделать ничего не могу. Видел, что рядом ещё несколько наших. Трудно сказать, сколько мы так бежали! Нам казалось, что целая вечность прошла. Удалось всё-таки оторваться от фрицев. Упали возле какого-то ручья, человек двадцать нас оказалось.

Немного пришли в себя, сделали передышку. У нескольких солдат появились немецкие автоматы. Мы давай кумекать, как стрелять из них. Хорошее оружие досталось! Собрались. Командование взял на себя один старшина, имя не помню, родом из Томска. В какую сторону идти? Решили, что надо деревню искать, расспросить у жителей о том, где же наши, да и поесть что-то раздобыть. Пошли. Вперёд несколько человек отправили, чтобы не вслепую идти. По пути ещё несколько наших солдат из состава присоединились.

Вот думаю я, кто же были эти офицеры: фашистские диверсанты или предатели? Как же им удалось нас от самого Томска заполучить и на немецкие пулемёты вывести? Вот он, дорогой и первый урок войны, полученный даже ещё не в бою!

– Да, надо теперь всё обдумывать самому! – допёр я. – Нельзя выполнять слепо приказы, должен всё равно понимать командира.

Шли мы несколько дней. Жрать охота, сил нет! Лесную ягоду, грибы, траву ели. Желудки у всех болят, ноги слабеть стали. Понятно, что дальше не можем так идти. Решил наш командир отправить несколько человек в разведку, на поиски деревни. Нашли место возле ручья, устроили привал. Меня, как деревенского, назначил он старшим в группе из четырёх человек. Со мной пошли ребята, которых я уже более-менее знал. Отдохнули мы малость со всеми и пошли.

Нам удалось выйти на лесную дорогу. Решили затаиться и ждать. Прождали недолго. На дороге показалась лошадь с телегой. В ней сидел дедок, крепенький такой. Когда он поравнялся с нами, я вышел к нему на дорогу, а ребята остались в засаде.

Увидев меня, дедок явно занервничал! Взяв лошадь под уздцы, я остановил телегу.

– Что, дед, – спрашиваю его, – далеко ли деревня?

– Да нет, – говорит дед, – километров десять будет.

– А немец в вашей деревне есть?

– Везде, милок, немец! И в нашей деревне тоже.

– Что же ты не знаешь, где находятся наши?

– А кто «ваши», милок?

– Красная армия! – говорю я.

– Дак нет её уже, говорят! Везде немецкий порядок установлен. «Орднунг» по их называется. А ты-то из каковских значишься? – глядя на мою форму, спрашивает он.

– По форме уж догадался поди! – отвечаю я.

– Немало вас таких по лесам бегает! И не поймёшь, кто такие. Некоторые чисто разбойники, грабят. Погоны с себя посымали, документы уничтожили, думают, что отпочковались тем от Советов! Дураки! А ты, сынок, вроде не из таковских! В форме, как положено солдату!

Поговорив немного, я понял, что дед и впрямь ничего не знает. Однако он согласился взять с собой нашего раненого бойца и привезти провиант. Мы уговорились о встрече с ним на этом же месте на следующий день. Вернувшись в отряд, я доложил командиру о результатах проведённой нами разведки.

На следующий день встреча на условленном месте состоялась. Дед всё исполнил, как и обещал. Сообщил нам дополнительные сведения о поведении немцев.

– Немцы, касатики вы мои, объявили немалую награду за поимку русских солдат и выдачу коммунистов. Из числа недовольных советской властью назначают старост и полицаев.

– И что, много таковых находится? – спросил командир.

– Хватает, сынок! Немецкие автоматчики прочёсывают леса в поисках солдат Красной армии.

– И находят? – продолжил разговор командир.

– А как же! Некоторые сами сдаются, тех не расстреливают. А остальных в расход пускают… Здесь же в деревне и стреляют… Насмотрелись мы уже этого. Запугали народ, гады.

– А ты, дед, что же, не боишься? – не утерпел я.

– Я пожил. В германскую воевал с ними. Тогда не боялся, а теперь уж подавно. Не бойсь, не сдам вашего раненого, свежим сенцом его прикрою, спрячу, а там видно будет.

Это была первая встреча с русским человеком на оккупированной врагом территории. Подивился я спокойствию и рассудительности старика.

«Нет, запугать нас немцу не удастся!» – подумалось мне тогда.

Однако заходить в сёла было нельзя. Мы шли на восток. Пришлось нам и повоевать. Охотились мы на дорогах за одинокими мотоциклистами, забирая у них оружие, за обозами, когда немцы везли собранный в деревнях провиант. Конечно, гибли в этих стычках наши бойцы. Не единожды сталкивались с немецкими автоматчиками, прочёсывавшими леса. Два месяца мы пробивались к своим. Ослабели очень. И всё-таки в середине октября мы услышали невдалеке бой. Кинулись на звуки стрельбы и, надо сказать, вовремя подоспели. Наша воинская часть отступала, а мы как раз оказались в тылу у немцев, ну и дали им огонька в задницу! Уничтожили мы сообща противника. Так закончилось наше окружение, из которого вышли немногие, в том числе и мой первый командир, которого мне довелось заменить. Влились мы в эту часть, я, как артиллерист, был приставлен к сорокапятке.

А дальше была Москва…

Больше с изменниками дед не сталкивался. На передовой стояли свои задачи, а предателей искать было делом совсем других людей.

В начале зимы в наш сибирский провинциальный, недавно открывшийся вуз приехал из отдалённого мегаполиса Н-ска профессор. Звали его Иваном Антоновичем. Это был человек небольшого роста, полноватый, на его лице «сидели» большие очки в обычной чёрной оправе. В руках он держал весьма увесистую дорожную сумку. Есть такая категория людей, появление которых поднимает настроение у окружающих. Одно его слово «Здрассьте!» прямо с порога кафедры сразу вносило весёлую, почти как новогоднюю, атмосферу среди коллег. Но в этот раз в нём была заметна некоторая растерянность в поведении и печаль на лице, что не вязалось с обличьем нашего энергичного и оптимистичного профессора.

Надо сказать, что Иван Антонович был уважаем в вузовской среде как талантливый педагог и профессионал. Так случилось, что и в моей судьбе он оставил заметный след. Это как раз тот случай, когда личность учителя оказывается путеводной в жизни его воспитанников. Я знала его ещё будучи студенткой университета. Он преподавал на нашем факультете, как говорят, непрофильный предмет, который не вызывал особого интереса у студентов. А мне почему-то его дисциплина нравилась. Окончив вуз, я решилась преподавать именно этот предмет в открывшемся институте. Меня отправили на стажировку на кафедру к Ивану Антоновичу. Вот здесь мы с ним и подружились. Уж не знаю, какие я делала успехи, но, проработав год его ассистентом, я стала старшим преподавателем кафедры, и мне доверили читать лекционный курс. Иван Антонович часто приезжал в наш вуз, проводил спецкурсы и спецсеминары для старшекурсников. Наша дружба продолжалась, чему я была несказанно рада.