Женское лицо разведки - Виталий Павлов

Эти страшные страницы в истории России не должны оставаться в тени, о них надо кричать, чтобы зверские мучения, обрушенные Ежовым и Берией и сотнями их прихлебателей на наш народ, стали известны всем, невзирая ни на что!

В общем — «нет повести печальнее»… Судьба близких людей разведчика Д. А. Быстролетова аналогична трагедии Рихарда Зорге и многих других советских разведчиков. Об их личных судьбах я уже говорил. Но о судьбах их жен и матерей, детей и других близких родственников в нашем обществе мало что известно, кроме того, что они попадали под нечеловеческие указы Сталина, были посажены в лагеря, сосланы в Сибирь, а дети переданы в детские дома. Надеюсь, из приводимых мною отдельных историй читатель сможет представить хотя бы частично ту ужасающую картину страданий и мучений невинных жертв изощренной системы уничтожения сотен тысяч советских людей, созданной палачами Ежовым и Берией .

Дмитрий Александрович Быстролетов родился 3 января 1901 года в Крыму. Он был незаконнорожденным сыном графа Александра Николаевича Толстого и сельской учительницы Клавдии Дмитриевны Быстролетовой. В 1917 году, в 16-летнем возрасте, был удостоен по царскому указу графского титула.

Благодаря материальной поддержке отца он получил хорошее образование и воспитание, окончил гимназию и мореходное училище, изучил несколько иностранных языков.

В 1921 году он эмигрировал в Турцию, а в 1922 году перебрался в Чехословакию, где окончил юридический факультет университета и получил диплом доктора юриспруденции. Там он женился на чешской красавице Иоланте.

К 1925 году он привлек внимание резидента внешней разведки в Праге и стал использоваться легальной резидентурой для исполнения отдельных разведывательных поручений.

Увидев в нем большие способности к разведывательной работе, резидент рекомендовал его ИНО НКВД. В Москве, куда Быстролетов был направлен, его принял начальник ИНО А. Х. Артузов и зачислил в негласные сотрудники внешней разведки.

В течение пяти лет, начиная с 1925 года, на разведывательной работе в Праге Дмитрий Александрович зарекомендовал себя исключительно способным вербовщиком. Он сумел провести вербовку нескольких агентов, в том числе шифровальщика, добыв для внешней разведки французский шифр.

В 1930 году советское торгпредство рекомендовало его для поступления в Академию внешней торговли в Москве. Одновременно резидент внешней разведки, получив перевод в Берлин, предложил Д. А. Быстролетову выехать с ним в Германию для работы там в качестве нелегала.

Интересен эпизод, относящийся к этому времени, описанный Д. А. Быстролетовым в его воспоминаниях .

«Мы с женой не спали всю ночь. Она уговаривала меня не ехать в Москву. Я согласился с нею, но, когда явился резидент, неожиданно дал свое согласие… “Да, я отправляюсь с вами”.

У жены подкосились ноги».

Жена осталась временно в Праге, а он выехал якобы в Москву и исчез по дороге. С этого момента он на шесть лет перестал быть Дмитрием Быстролетовым и превратился в разведчика-нелегала под псевдонимом первоначально «Андрей», а затем под многими другими кодовыми именами. Жена Иоланта на каком-то этапе присоединилась к нему и также под разными именами помогала ему в разведывательной деятельности.

За эти шесть лет разведчик «Андрей» добился необыкновенных успехов. Он завербовал ряд шифровальщиков, в том числе двух в Англии (высококлассного английского специалиста в области шифра — «Арно» и шифровальщика британского МИД — «Мага»), добыл до десятка шифров европейских государств, в том числе Германии, Италии, Турции. Оценки его работы ИНО были самые высокие.

В 1936 году он был вызван в Москву для отдыха и подготовки очень ответственного нового задания по Германии. Там ему предстояло восстановить связь с ценным источником, офицером фашистских вооруженных сил.

После отдыха Быстролетов как один из лучших разведчиков внешней разведки был представлен Ежову начальником ИНО Слуцким. Он доложил наркому о новом задании Д. Быстролетова: выехать с женой под видом голландцев в Индию, легализоваться там в качестве владельца плантации и члена местной фашистской организации и затем переехать в Германию в качестве убежденного сторонника Гитлера.

Ежов утвердил задание, вручил ему личное оружие с надписью «За бесстрашие и беспощадность» и обещал всяческие награды. Однако отъезд разведчика затягивали. В Москве семью Быстролетова поселили в доме, где проживали сотрудники государственных учреждений, в том числе многие разведчики.

Когда Д. Быстролетов женился на Иоланте в 1927 году, ему было 26 лет. В тот период он писал:

«Наконец, план жизни, шлифующий острые камни, сгладил все, что мешало моей совместной жизни с любимой женой, мы духовно сблизились и растворились друг в друге. Наступили дивные дни для безоблачного счастья».[71]

В Москве они дружно готовились к путешествию в далекие края и оба не предполагали, что этот путь для Дмитрия Александровича окажется коротким. Иоланте же судьба приготовила три года мучительных переживаний вместе с престарелой матерью мужа, после 15-летней разлуки воссоединившейся с единственным сыном.

18 сентября 1938 года Д. А. Быстролетов был арестован и начал свой новый растянувшийся на 16 лет путь. Теперь уже не советского разведчика, а «иностранного агента».

Перед этим в дом, где они жили, каждую ночь приезжали сотрудники НКВД для ареста кого-нибудь из их соседей. Быстролетов пишет по этому поводу:

«Это ожидание, когда придет моя очередь, было мучительным.

Жена приготовила узелок теплых вещей, миску и ложку, кое-какую еду: сахар, масло. С вечера мы ложились в постель, но не спали до появления первой движущейся по стене полоски света от фар. Вскакивали и бросались к окну — лежать было невозможно».[72]

Когда в сентябре 1938 года пришли в их квартиру, он пишет о жене:

«Прости, милая. Они пришли. Не поднимая головы от подушки, я увидел все сразу: огромные блестящие глаза на мертвенно бледном лице жены. При обыске на жену я не смотрел: было нестерпимо больно видеть эти полные слез глаза и белые дрожащие губы. Она зябко куталась в легкий халатик.

— Не вздумай заплакать, Иола, — прошептал я.

— Не бойся, милый. Я выдержу.

Минуты испепеляющего молчания. Его не передать словами…

Сел на стул у стола. Жена стала сзади и положила дрожащие руки на мои плечи…

Производившие обыск нашли два пакета:

— Это старые письма моей матери, — я старался говорить спокойно».[73]

Далее Дмитрий Александрович добавляет:

«Жена набила для меня наволочку бельем и едой. Потом я опять почувствовал на плечах легкое прикосновение ее рук и, подняв свои, положил на них ладони. Мы молчали. Говорить было не нужно: бешено крутящийся вихрь мыслей и чувств передавался через пальцы. Про слова мы просто забыли. Они казались лишними».