Несущий свободу - Игорь Поль

– Эта штука, ребята, – спокойно сказал Лерман, показывая устрашающего вида карабин, – совсем не то, что у вас. Никакого интеллекта. Кусок железа, ей-богу. Но зато прошибает машину навылет. С двухсот шагов. Сколько поставите на то, что ваша скорлупа выдержит?

– Вы… нарушаете… закон… – едва шевеля губами, произнес Хардинг.

Начальник полиции вышел из кабинета и сокрушенно покачал головой:

– Только перестрелки мне тут не хватало. Вы вот что, ребята, сдайте-ка оружие.

Солдаты колебались. Напряжение достигло пика: казалось, жужжания мухи было достаточно, чтобы у кого-нибудь не выдержали нервы. Джон скосил глаза, прикидывая, куда упасть, чтобы уйти с линии огня.

– У нас в Управлении сейчас человек пятьдесят, не меньше. И все как один подтвердят: неизвестные, замаскировавшись под контрактных военных Альянса, проникли в здание и открыли ничем не спровоцированную стрельбу, – продолжил начальник полиции. – Знаете, как у нас относятся к террористам?

Кабот и Гомес вышли вперед и забрали у солдат винтовки.

– Прикажите вашим людям освободить нас, комиссар, – с ненавистью процедил Хардинг.

– Моим людям? – удивился Гебуза. – Каким таким людям? Это все ребята из группы лейтенанта Лонгсдейла. Они мне не подчиняются.

Он посмотрел на хмурые лица вокруг. Голос его обрел начальственную твердость:

– Вызовите дежурного. Пускай проводит господ миротворцев за пределы периметра. А вас, лейтенант, прошу ко мне на совещание. Будем обсуждать вашу проблему.

И он повернулся спиной, демонстрируя равнодушие к Хардингу, лицо которого было белым от унижения.

Большую часть комнаты занимала огромная кровать с разбросанным бельем. Другой мебели, кроме встроенного шкафа, не было. Не было даже окна – на его месте был вмонтирован большой экран. Миниатюрная темнокожая девушка, обернутая в полотенце, вышла из душа и сейчас торопливо заправляла постель.

– Поточный метод, – ухмыльнулся охранник. – Это Изабелла. Сегодня на нее очередь – видишь, как торопится?

– Я не хочу на это смотреть, – сказала Ханна.

– Тебя никто не спрашивает, чего ты хочешь. Хозяин приказал показать, что да как, так что сиди и не рыпайся.

– Я сказала…

– Ты со мной норов спрячь. Если увижу, что глаза закрыты – получишь в морду, – перебил ее охранник – худощавый скуластый парень с татуированными руками. – У меня разговор короткий.

Ее грубо толкнули в кресло перед стеклянной стеной.

– Там есть на что поглядеть, – хихикнул второй. – Тебе понравится.

Ханну передернуло от отвращения. Этот мир, он существовал в другом измерении; люди в нем виделись с изнанки. Эта изнанка напоминала мусорное ведро. «Хочу показать, что вас ждет, если заказчик останется вами недоволен», – так сказал Гаспар, отправляя ее сюда.

– Гости за это платят, – не успокаивался охранник. Ханна припомнила, что Гаспар называл его Грегом. – А тебе вот исключение сделали. Будешь любоваться за так.

Девушка за стеклом сбросила полотенце и начала одеваться. Зеркальная стена напротив повторяла ее движения.

– Изабелла идет по высшему классу, – пояснял над ухом Грег. – Посмотришь, как она работает, потом покажем тебе второй этаж.

– И сколько у вас всего классов? – спросила Ханна.

– Три, – не почувствовав иронии, ответил Грег. – И еще один на улице.

Все не так уж плохо, сказала она себе. Еще есть шанс. Шанс есть всегда. Наверняка уже идут поиски – Джон перевернет ради нее всю округу. По крайней мере, с ней сносно обращаются: не бьют, отлично кормят, да и врачи оказались действительно неплохими – Ханна чувствовала во всем теле удивительную легкость, ничего не болело, ссадины и синяки исчезли; теперь у нее новые ногти, а такого изысканного маникюра она отродясь не имела. Главное – дать знать о себе. А уж в доме у клиента такой шанс появится наверняка. Не станут же ее держать в подвале, как волчицу.

– А ты вот пойдешь на заказ, – сказал Грег.

– Пока не надоешь своему дружку, – добавил второй и рассмеялся.

По крайней мере, не пытаются лапать, успокоила себя Ханна.

Скуластый смотрел на девушку за стеклом, не отводя глаз, лоб его блестел испариной. Ханна искоса следила за ним. Почувствовав ее взгляд, он быстро повернул голову.

– Чего уставилась?

– Ну, я подумала – гостя пока нет, можно не смотреть. Чего я там не видела?

Он облизнул губы.

– Смачная ты девчонка.

– Эй, Дино, – предупреждающе окликнул его Грег.

– Чего?

– Гаспар сказал – ни-ни.

– А я чего? Я так, поговорить.

– Вижу я твое «поговорить».

– Кончай босса корчить, – огрызнулся скуластый.

Грег сунул в рот зубочистку. Пожал плечами:

– Гаспар разбираться не будет. Если клиент прознает, что телка порченая – бабки тю-тю. Знаешь, сколько она стоит?

Ханна сжалась от страха и ярости – о ней говорили, как о дохлой рыбе. Спину стянуло ознобом.

– Ну так и гляди тут за ней, – сказал скуластый.

– А ты куда?

– Покурю. Не могу я на эти дела смотреть. – Он бросил взгляд на девушку за стеклом, с дежурной улыбкой раскинувшуюся среди атласного белья. – У меня от этого дела давление скачет.

– Знаю я, что у тебя скачет, – хохотнул Грег.

Некоторое время они молчали. Оставшись наедине с громилой, распаленным видом женского тела, Ханна чувствовала себя неуютно.

– Не боись, не трону, – заметив ее скованность, сказал Грег. – Нет там ничего интересного. Действительно, как конвейер. Смотришь и ничего не чувствуешь. Несколько раз любопытно, а потом приедается. Сама-то откуда будешь?

– Тоже хочешь поговорить? – с вызовом ответила Ханна.

– Да не куксись ты, – ухмыльнулся Грег. – Я просто так, без задней мысли. Думаешь, тут сплошные садисты? Просто работа обязывает. У меня семья, надо чем-то жить.

– Я с Кембриджа.

Взгляд охранника сделался уважительным.

– Далеко. А чего здесь забыла?

– Я журналистка. Снимаю новости.

Охранник почесал бровь.

– И что вас так тянет на кровь? – сказал он в недоумении. – Как мухи, ей-ей. Что в этом хорошего – смотреть на трупы?

Ханна посмотрела на него с удивлением.

– Думаю, дело в том, что люди должны знать правду.

– Не смеши меня, подруга. Какую такую правду? Люди крошат друг друга тыщи лет. Что вы там хотите доказать?

От неожиданности Ханна растерялась. Бандит, охранник в борделе, рассуждающий о морали – это будет похлеще говорящей собаки. Она попыталась собрать в кучу жалкие остатки здравого смысла: