Том 4. Стиховедение - Михаил Леонович Гаспаров

вторичный ритм чередования сильных и слабых стоп. Но последователей у Продрома и Цеца не нашлось, и византийский гексаметр не выдержал соперничества с «политическим» 7-стопным ямбом, за которым была прочная опора в живой традиции народной византийской поэзии.

4

Судьбу греческого гексаметра на переходе от античности к средневековью естественно сравнить с судьбой латинского гексаметра. Это сравнение тем более напрашивается, что истории латинского гексаметра знакомо не менее своевольное обращение стихотворцев с метрическими долготами и краткостями — достаточно вспомнить стихи Коммодиана[204], поэта IV–V веков (раньше его относили к III веку), писавшего такими расшатанными стихами, рядом с которыми гексаметры Цеца — образец строгости:

Quis potent unum proprie Deum nosse caelonim?

Quis nisi quern sustulerit ab errore nefando?

Errabam ignarus spatians, spe captus inani,

Dum furor aetatis primae me portabat in auras,

Plus eram quam palea levior: quasi centum adessent

In humeris capita, sic praeceps quocumque ferebar.

(«Carmen apologeticum», 1–6)

Статистика ритмических вариаций в классическом латинском гексаметре представлена в уже упоминавшихся работах Дробиша. Поэтому ограничимся и здесь только суммарными показателями частоты спондеев. Дополнительно к данным Дробиша нами подсчитаны показатели по Коммодиану («Апологетика», 400 стихов), анонимному «Вальтарию» (IX век, 300 стихов), анонимному «Руодлибу» (XI век, 300 стихов) и стихам Примаса Орлеанского (XII век, 300 стихов). Конечно, для такого писателя, как Коммодиан, о «дактилях» и «спондеях» можно говорить лишь условно, при искусственном чтении его стихов на традиционный метрический лад; однако такое чтение вполне возможно и даже не очень спорно (наши результаты не противоречат результатам статистики Дакуорса). Спондеи на V стопе в латинском стихе гораздо реже, чем в греческом, поэтому Дробиш, а за ним и мы совсем исключили спондеические стихи из подсчетов (показатели даны только для I–IV стоп):

Первое, что бросается в глаза, — это совсем иной рисунок ритмической кривой, чем в греческом гексаметре. Для классического латинского гексаметра характерно не чередование сильно спондеизируемых и слабо спондеизируемых стоп через одну, а постепенная последовательность все более и более сильно спондеизированных стоп от I к IV позиции. Как сложился в античном стихе тот и другой ритм, предположить нетрудно. Истоком как той, так и другой ритмической волны являлся конец стиха с обязательным спондеем на VI позиции и контрастным дактилем на предыдущей, V позиции. Продолжение этого контраста вызывает (как в греческом, так и в латинском стихе) усиленную спондеизацию IV стопы. Вся предшествующая часть стиха строится так, чтобы служить постепенным подступом к этой ритмической концовке; в греческом стихе этот подступ совершается двумя малыми ритмическими волнами с подъемами на II и IV стопе, в латинском — одной большой ритмической волной с подъемом на IV стопе. В латинском языке больше долгих слогов, чем в греческом, поэтому латинский стих в целом богаче спондеями (в среднем 50 % на первые 4 стопы, тогда как у Гомера — 30 %, а у Нонна — 20 %); вероятно, именно поэтому чередование сильно спондеизированных и слабо спондеизированных стоп в начале греческого стиха оказалось ощутимо и привилось, а в начале латинского стиха оказалось малоощутимо и не привилось, — отсюда и упрощение ритма латинского гексаметра по сравнению с греческим.

Второе, что обращает на себя внимание, — это эволюция вторичного ритма латинского гексаметра. У Энния, его зачинателя, вторичный ритм почти отсутствует: разница между минимумом и максимумом спондеизации — всего 10 %, ритмическая кривая выглядит почти горизонтальной линией и удивительно напоминает знакомые нам кривые Продрома и Цеца. Как и они, Энний создавал латинский гексаметр на пустом месте, по книгам, а не на слух, и старался спондеизировать каждую стопу равномерно. Его преемники быстро расслышали ритмические тенденции новосозданного стиха и поспешили довести их до предельной реализации: у Катулла разница между минимумом и максимумом спондеизации достигает целых 53 %. Вергилий с его умеренно-архаизаторским вкусом смягчает эту крайность, устанавливает разницу между минимумом и максимумом спондеизации около 33 %, и последующая «вергилианская» поэзия (термин Дробиша для стиха Горация, Манилия, Персия, Ювенала, Лукана) бережно сохраняет эти нормы. Отклоняется от них лишь Овидий, ослабляя спондеичность I и, что особенно важно, IV стопы; это — тенденция к дактилизации гексаметра, аналогичная той, которую мы видели у Нонна.

В античную эпоху овидиевский ритм с максимумом спондеизации не на IV, а на III стопе остается без подражателей, но с переходом к средневековью он начинает шире входить в употребление: и у Коммодиана, и в «Вальтарии» (хотя стилистически «Вальтарий» ориентирован отнюдь не на Овидия, а на Вергилия), и в «Руодлибе», и у Примаса III стопа спондеизирована сильнее, чем IV. Может быть, это следствие того, что III стопа — это стопа цезурная, а цезура для средневековых гексаметристов была более ощутимым переломом стиха, чем для античных. Известно, что средневековые латинские поэты ощущали конец полустишия в гексаметре подобным концу стиха: они кончали его обоюдным слогом и охотно рифмовали с концом стиха (так называемая леонинская рифма)[205]. В эпоху «Руодлиба» это созвучие охватывало один слог, в эпоху Примаса Орлеанского — уже два слога; а так как предпоследний слог всего стиха — долгий, то возникает тенденция делать предпоследний слог первого полустишия тоже долгим. Это приводит к еще одной, последней в нашем материале, деформации ритма латинского гексаметра: максимум спондеизации смещается с III стопы на II. Если стих Вергилия имел схему: — ∪∪ — ∪∪ —: ∪∪ — ∪∪ — ∪∪ — ∪, то стих Примаса Орлеанского отчетливо тяготеет к такой схеме (рифмующие окончания выделены): — ∪∪ — ∪: ∪∪ — ∪∪ — ∪.

1 Orpheus Euridicae sociatur, amicus amicae,

3 Matre canente dea, dum rite colunt hymenea.

1, 2, 3, 4 In luctum festa vertit lux tertia maesta.

2, 4 Pressus enim planta spatiantis gaudia tanta

1, 2, 3 Serpens dissolvit, qui languidus ora resolvit,

2, 4 Laedens laedentem dum figeret in pede dentem.

2 Laesa iacet feno pede vipers, nupta veneno.

2 percipit et pallet, puto, quod sua funera mallet…

(Hugo Primas, III, 1–8)

Последнее, что нужно заметить в эволюции ритма латинского гексаметра, — это ее плавность и непрерывность. Даже Коммодиан, хоть метрически и фантастичен, ритмически не выпадает из традиции. Таких зияний и перерывов, как в истории греческого гексаметра между Павлом Силенциарием и комниновскими поэтами, здесь нет.

5

Мы видели два несхожих образца вторичного ритма в национальных формах гексаметра: волнообразный ритм с кульминациями на II и IV стопах