Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700 - Михаил Михайлович Богословский

Работа над проектом в первом чтении, когда приходилось обширный, накопленный за 50 лет новоуказный материал превращать в статьи нового Уложения, пополняя вскрывающиеся пробелы самостоятельным творчеством, была, конечно, наиболее интенсивной; поэтому первое чтение заняло особенно долгое время, оно продолжалось более 11/2 лет: с марта 1700 по 13 октября 1701 г. — и заняло 128 заседаний. Палата начала эту работу с третьего заседания: первые два были посвящены предварительным распоряжениям. Второе чтение, когда перед Палатой был уже проект, подразделенный на главы и статьи, прошло быстрее, длилось год, но с большими перерывами и заняло 58 заседаний. Третье чтение проходило уже совсем быстро; в пяти заседаниях в течение трех недель Палата успела рассмотреть с I главы по 121 статью X главы Уложения. Всего Палата имела 193 заседания.

Из той быстроты, с которой проходило третье чтение, можно заключать, что перед Палатой в этом чтении был уже совсем готовый проект нового Уложения, и вся задача третьего чтения заключалась в том, чтобы на изготовленный проект наложить, так сказать, редакционный лоск. Тем самым решается как будто вопрос о результатах работы Палаты, о том, было ли ею исполнено данное ей поручение, было ли новое Уложение составлено? На этот вопрос можно отвечать положительно: Уложение было составлено. Если бы, в самом деле, оно составлено не было, что могла бы Палата прослушивать в столь быстром третьем чтении? К сожалению, вопрос о судьбе экземпляров проекта, того, который представлялся Палате в третьем, или хотя бы того, который был результатом второго чтения, остается пока невыясненным. Сохранились ли где-либо эти экземпляры или нет? Из того, что бумаг Палаты, хранящихся в Архиве Государственного совета, немного, можно прийти к заключению, что большая часть этих бумаг, находившихся в тех «сундуках и ящиках», о которых упоминается в заметке о переходе Палаты и о переносе ее дел из Расправной палаты в Ответную 25 февраля 1702 г., не сохранилась. При той неясности, в которой находится до сих пор остаток архива Палаты, нельзя с точностью сказать, что в нем сохранилось и что нет. Поленов, единственный, кто обозревал этот материал в его целом, свидетельствует, что он видел 16 глав проекта в черновых списках. Однако из того, что чистовые экземпляры, те, которые были результатом второго и третьего чтения, не сохранились, никак нельзя заключать, что проект не был составлен, раз мы имеем ясное свидетельство журнальных записей о рассмотрении всех 25 глав Уложения и притом о троекратном их рассмотрении. Вот почему на вопрос о том, было ли Палатой 1700 г. составлено новое Уложение, ответ может быть только положительный.

Другой вопрос о том, почему все-таки работы Палаты были при самом их конце прерваны и почему составленное ею Уложение не было утверждено и введено в действие, не поддается такому ясному решению. Какие причины помешали принятию проекта, имело ли здесь место критическое отношение к работам Палаты и отрицательный взгляд на ее результаты, или Петр, увлеченный Северной войной, потерял на время интерес к кодификации, сказать трудно. В самой Палате были иные ожидания и надежды. Еще в 1701 г., когда, по-видимому, Палата рассчитывала кончить свои работы, был уже в ней заготовлен проект манифеста, долженствовавшего возвестить народу об издании нового Уложения. В этом проекте указываются прежде всего побудительные причины, заставившие предпринять работу по пересмотру старого Уложения, цели, к которым была направлена эта работа, состав комиссии, которой она была поручена, а также порядок окончательного рассмотрения и утверждения проекта. Манифест указывает, что великому государю из совещаний его с освященным собором и с Боярской думой — с «бояры, и с окольничими, и с думными, и с ближними людьми» — стало известно, что в столице и в городах возросла и усилилась дерзость раскольников, в судах происходит ябедничество и душевредство и вообще увеличилось число преступлений: «умножилась нелюбовь, и ссоры, и немилосердия, и обиды, и драки великие, и бои, разбои, татба и кражи». И вот, чтобы все это пресечь и чтобы установить равный для всех суд, «чтобы Московского государства всяких чинов лю-дем от большего и до меньшего чину расправа была во всяких делех всегда ровная», великий государь указал учинить новое свое соборное (?) Уложение, «списав и исправя с прежним Уложеньем», а также внести в новое Уложение статьи «из правил св. апостол и святых отец, из градских законов, из указов вселенских и московских патриархов и из боярских приговоров по вершеным делам», т. е. общих приговоров думы, состоявшихся по поводу отдельных судебных дел, восходивших на решение думы. Составление нового Уложения великий государь поручил боярам князю И. Б. Троекурову, князю М. Г. Ромодановскому, князю М. Н. Львову и т. д. — перечислены поименно вошедшие в состав Палаты окольничие, думные дворяне, думные дьяки — «да стольником и дворяном, и дьяком, которым у того его, великого государя, дела быть велено по росписи из Разряду». Палата, совершив порученную ей работу, представила ее государю. Государь, говорится далее в манифесте, слушал представленный проект Уложения с освященным собором и с Боярской думой, а затем указал «то все нынешнее Уложение написать в книгу» и закрепить ту книгу всему освященному собору «и бояром, и окольничим, и думным людем, и вышепомянутым стольником, и дворяном, и дьяком», т. е. составу Уложенной палаты. Таким образом, по манифесту окончательное рассмотрение проекта Уложения должно было происходить в присутствии освященного собора и Боярской думы, а утверждение его должно было совершиться в виде рукоприкладства к нему освященного собора, Боярской думы и Уложенной палаты. Привлекать Земский собор к рассмотрению и утверждению проекта не предполагалось, хотя составители манифеста ясно вспоминали, что прежнее Уложение в 156 и 157 годах было, кроме освященного собора и Боярской думы, еще и «всего Московского государства к тому делу выборных людей руками укреплено и подтвержено». Но Земский собор был уже учреждением отмершим и выпавшим из государственного строя; о нем в 1701 году вспоминали, когда говорили о прежнем Уложении, но созывать его для утверждения нового Уложения не думали. Для вящей же силы и крепости нового кодекса «вечного ради утверждения во свидетельство верное и вечное» два рукописных скрепленных рукоприкладством экземпляра нового Уложения должны были быть припечатаны царской золотой печатью и положены один в Успенском соборе, другой же экземпляр предполагалось положить в царской казне, т. е. на Казенном дворе, служившем архивом, где тогда хранились важнейшие государственные акты. С этих подлинников предполагалось «напечатать многие книги» и разослать их по приказам и по городам и затем уже «всякие дела делать по сему новоизложенному Уложению»[344]. Однако эти мероприятия не