Русский с «Титаника» - Владимир Лещенко

– Да! Можешь делать со мной, что хочешь, больше ничего не скажу!

– Как знаете…

Осторожно, не поворачиваясь спиной, стряпчий отступил к выходу. Выпустил Елену. Перед тем, как закрыть дверь, смерил неподвижно сидевшую Стеллу и жалобно постанывающего мага презрительным взором. Не удержался, издевательски позвенел связкой, подражая тюремному надзирателю.

– Простая формальность, – уточнил он с ухмылкой. – Запирать вас, собственно, и смысла нет, куда вы денетесь с корабля в открытом океане? Но тем не менее…

Негромко щелкнул закрытый на два оборота замок.

* * *

– На румбе 289, – доложил Оливер, передавая штурвал.

– На румбе 289, – повторил Хиткинс.

В этот момент на мостике в теплом пальто и шарфе, небрежно намотанном вокруг шеи, появился сменщик Лайтоллера, первый помощник капитана Мэрдок.

– Ну и холодрыга, брр!! – проворчал он. – Лайт, ты себе ничего не отморозил?

(Наедине старые знакомые могли себе позволить некую фамильярность.)

– Да, морозит крепко, – согласился Лайтоллер с улыбкой.

– По вахте приказов для передачи нет?

– Есть. Капитан Смит приказал немедленно вызвать его… в случае каких-либо осложнений. Мы каждую минуту можем оказаться в районе ледяных полей.

– Я предупредил впередсмотрящих.

– Да… – пробормотал Мэрдок. Если упадет туман, нам придется сбавить скорость.

– Пойду сделаю обход…

– Спасибо, Лайт…

Лайтоллер подождал еще минуту, пока глаза сменщика привыкнут к темноте, и покинул мостик.

Он отправился в обход судна, переходя с палубы на палубу и проверяя, все ли в порядке. Первый помощник шагал быстро, поскольку хотел как можно скорее добраться до каюты и завалиться спать. Большинство пассажиров в это время готовилось ко сну, салоны пустели…

Тем не менее в «Палм-Кор» его окликнула припозднившаяся компания – трое мужчин и две дамы. Как показалось ему, дамы были из третьего класса. Он не удивился – то, что прислуга на лайнерах могла удовлетворить даже самые неожиданные желания господ пассажиров, ему было хорошо известно. (Как и то, что иногда лучше закрыть на подобное глаза…)

– Офицер, выпьете с нами? – предложил старший, на объемистом животе болтались выпавшие из кармана золотые часы с алмазной монограммой.

– Увы, я на вахте, – развел руками второй помощник.

– Вы уверены, что не хотите выпить? – изумился второй пассажир, а одна из девиц – в недешевом, но безвкусном платье глупо хихикнула.

– Может быть, позже…

– Жаль! Стюард, бренди для джентльменов и бургундское для дам!

Не заметив нигде беспорядка, направился назад, к каютам офицеров в носовой части. Со шлюпочной палубы он еще раз посмотрел на темную воду, на глади которой вдоль обоих бортов слабо отражался свет, льющийся из сотен освещенных иллюминаторов.

Лайтоллер ушел в свою каюту и через две минуты заснул мертвым сном.

Миновал десятый час вечера.

…Мэрдок стянул перчатки и бросил их на стол, завел один за другим все три хронометра.

Лакированные ящички красного дерева, прятавшие внутри хронометры, казались игрушечными музыкальными шкатулками в крепких волосатых ладонях помощника.

В «вороньем гнезде» матрос Реджинальд Ли внимательно всматривался в горизонт.

– Гляди, братец, – хмыкнул Фредерик Флит, его напарник. – Впереди туман…

Ли кивнул, он сам видел легкую дымку далеко впереди.

– Туман – это скверно, – в задумчивости согласился он. – Да, если мы что-нибудь разглядим, нам повезет.

– Угу! Плохо, что у нас нет прожектора…

– Реджи, вот завтра найдешь сэра Томаса Эндрюса и скажешь это ему лично! – отшутился Ли.

«А в самом деле, отчего о прожекторах забыли? Нужная ведь штука!» – подумал он.

* * *

Если бы спросить Монпелье, что он сейчас чувствует, то самым близким по смыслу было бы что-то вроде: «Как человек, у которого только что вырвали печень».

Кто же подослал этого русского и эту чертову девку, от которой так и разило опасностью? Распутин? Общество «Вриль»? Хитрый азиат Бадмаев или его дружки из тибетских «Зеленых братьев»? А может, проклятый суфийский гипнотизер Инайят Хан?[37]

Или этого пса спустил сам бывший премьер-министр Витте, чертов паук, вышедший на Монпелье через свою масонскую сеть или друзей своей покойной тетки Блаватской? Да какая разница?!

Главное – эти ублюдки унесли его величайшее сокровище. Впервые в жизни в его руках оказался по-настоящему волшебный предмет, рождающий не мелкие фокусы и странные, но в общем укладывающиеся в здравый смысл явления, как у «поющей чаши». Настоящие чары!!! Было ли это наследие жрецов Египта, атлантов, а может, лемурийцев или жителей континента Му, о которых так много болтают «знатоки» тайных наук; случайная удача древних мастеров или еще что-то – неважно! Но оно действительно открывало путь к великому знанию и великому могуществу…

Нет, к дьяволу!! Может быть, погибнет он, может быть, погибнут все пассажиры этого проклятого корабля, но нечестивцы не овладеют запретными знаниями!

Вскочив, он пнул ногой полуобморочную Стеллу Марис, так и сидевшую на ковре.

– Вставай, сука! Делай что-нибудь!

– Я попробую… – расслаблено пробормотала она.

И взяв со столика лежащий на подносе нож для колки льда, направилась к двери.

Монпелье озверел настолько, что даже не подумал, что можно просто вызвать стюарда и тот открыл бы дверь.

Да и не до низких делишек ему было.

Да, русский сыщик унес самое главное из его зеркал, но у него оставалось еще два, одно из которых принадлежало самому Джону Ди.

Он распахнул чемодан и принялся вышвыривать оттуда свой колдовской реквизит. По большей части – хлам для одурачивания профанов. Но кое-что было не просто безделушками – по крайней мере как он сам верил.

…За две недели до отплытия он решился на безумство: бросил вызов высшим силам Ада, прибегнув к ритуалу, которому его обучил когда-то сам Фулканелли (или просто старик, себя так называвший).

И хотя он лежал в лихорадке после лошадиной дозы чертова зелья, но именно через два дня после этого его человек сообщил, куда направляется Нольде. Ах, если бы этот дурак добровольно отдал ему зеркало! Монпелье же предлагал любые деньги, и все пошло бы по-другому!