Клуб речников - Ай Рин

– Только попробуй хоть слово сказать, – повторяла она, – я сама тебя в лягушку превращу!

Журналист не понял, как это вышло, но только он каким-то образом изловчился, обхватил девушку свободной рукой, притянул к себе и страстно поцеловал в губы…

В ту же секунду волна жара обдала его с головы до ног. Огромный язык пламени оторвался от его макушки и взметнулся вверх. Парень испугался и резко оттолкнул от себя дочь Яра.

– Ты не пострадала? – с ужасом спросил он.

– Нет! – испуганно проговорила Верея. – Что это было?

– Это мой огненный собрат, – виноватым тоном произнес Глеб. – Когда во мне эмоций больше, чем разума, я его плохо контролирую.

– Я не об огне, – тихо сказала дочь Яра, – я об этом…

И она коснулась пальцем своих губ.

– Я предупреждал… – глядя куда-то в небо, заметил журналист. – Я – мужчина, а ты очень красивая… Не сдержался, прости!

– Это правда?

– Что именно?

– Что я очень красивая?

– Чистейшая!

– Значит, Умил мне все верно говорил, а я думала – подлизывается! А я тебе нравлюсь?

– Все, Верея, хватит! Пошли домой! – решительно произнес Глеб. – Мне еще жизнь дорога!

Девушка кивнула, и молодые люди двинулись вперед, стараясь не встречаться друг с другом взглядами.

Дома, на крыльце, они обнаружили спящего медведя. Опухоль от укусов у него немного спала, и он сладко храпел.

– Не дождался, бедный! – пробормотал журналист.

– Ничего, у него уже почти все сошло. Не будет в следующий раз по ульям лазить. Пчел же сначала дымом выкурить надо, а ему невдомек!

Верея попыталась приоткрыть дверь, но ей это не удалось.

– Придется снова через окно лезть, – со вздохом обратилась она к парню. – Давай, сначала – я! Ты мне рыбу подашь, а потом следом заберешься.

Глеб кивнул. Они обошли дом и подошли к открытому окошку. Девушка села на раму и легко перекинула ноги в комнату. Буквально на секунду журналист увидел ее тонкие щиколотки и снова вспомнил прекрасную фигуру дочери Яра. Жар вновь стал распространяться по его телу.

– Так не пойдет! – громко произнес парень. – Верея, держи! Мне надо немножко пройтись…

Он сунул сетку с рыбой в руки ничего не понимающей девушки, а сам отправился на поляну. Здесь он присел на траву у высокой березы и задумался.

– Надо же так влипнуть, – сам с собой рассуждал Глеб. – Мало того, что чуть не спутался с малолеткой, так она еще и дочь колдуна, от которого зависит все мое будущее. Страшно даже подумать, что бы со мной было, не вмешайся вовремя огненный братишка. Спасибо тебе, друг! (журналист погладил себя по груди) Но ты все же в следующий раз поосторожнее! А то не выпустят нас отсюда, и останемся мы с тобой в одиннадцатом веке. А я знаешь, как домой хочу! По друзьям соскучился, по редакции, по мягкой постели и горячей воде. А уж родители, наверное, меня обыскались… Мамка, небось, на телефоне постоянно висит…

И тут журналиста посетило озарение.

– О, точно! – закричал он и хлопнул себя по лбу. – У меня же сотка с собой, а там фотоаппарат! Я ее отключил, когда в подземном ходе фонарик у Сани брал, значит, аккумулятор должен быть заряжен… Нужно будет и Верею, и Умила, и Яра сфотографировать, а заодно и город Гледен. Это же редчайшая историческая ценность! В наше время никто даже не знает, где этот город находился, а тут – на тебе – все факты налицо!

От такой масштабной мысли парня словно подбросило с земли. Он тут же помчался в избу, забрался в окно и отыскал под лавкой свою одежду. Сотовый телефон, как он и думал, лежал в кармане джинсов и был отключен. Дрожащими пальцами Глеб нажал кнопку запуска и, затаив дыхание, уставился на экран. Секунду тот был темным, но потом появились две пожимающие друг друга руки и послышалась знакомая музыка. В тот же миг раздался стук упавшей тарелки, и в комнату заглянула Верея.

– Что это было? – спросила она дрожащим голосом.

– Это мой телефон, – радостно произнес журналист. – Иди сюда, покажу!

Девушка осторожно приблизилась к парню, но садиться на скамейку рядом с ним побоялась.

– В мое время люди привыкли общаться друг с другом по таким вот коробочкам, – сказал Глеб. – У каждого человека есть свой номер, ты можешь этот номер набрать на своей коробочке, а он ответит тебе по своей. Удобно!

– Зачем коробочки, если можно друг к другу в гости сходить и поговорить?

– А если человек в другом городе живет? Или вот… Ушел, к примеру, твой отец обряды совершать, а ты срочно хочешь ему новость какую-нибудь сообщить. Бежать к нему далеко. Тогда ты ему звонишь, и он сразу же тебе отвечает.

– Как мысленное обращение?

– Что за обращение? – спросил журналист.

– Когда отец хочет что-то мне сказать на расстоянии, он ко мне мысленно обращается. Я его голос в голове слышу.

– М-да… Вижу, телепатия у вас развита, значит, сотовые телефоны вам не нужны… – разочарованно пробормотал Глеб, но тут же снова воспрял духом и заявил: – Но зато этот телефон может фотографировать!

– Это что такое?

– Это картинки! Сядь со мной рядом на минутку.

Дочь Яра аккуратно присела на скамейку и замерла.

– А теперь смотри на коробок! – воскликнул парень.

Руку с телефоном он вытянул вперед, другой приобнял Верею и щелкнул кнопкой фотоаппарата.

Моргнула яркая вспышка. Верея взвизгнула и двинула Глеба локтем в бок. Затем она закрыла ладонями глаза, причитая при этом:

– Глазки мои, глазки! Ослепил, окаянный! Ничего не вижу!

– Успокойся, это сейчас пройдет. Просто от яркого света реакция! Ведь в избе вашей совсем темно.

– Две лучины горят, куда светлее!

Пока она охала, парень нашел фотографию и подсунул ее под нос девушке. Дочь Яра уставилась на экран и замерла.

– Что это? – наконец спросила она дрожащим голосом. – Ты украл мою душу?

– Глупости! Там же и я изображен, – ответил журналист. – Неужели ты думаешь, что я и свою душу украл?

– Но как такое возможно? – изумилась Верея. – Я сижу здесь с тобой, и я – там – в маленьком окошке твоей коробочки и тоже вместе с тобой… Хотя мой отец рассказывал, что где-то в нашем мире существует волшебное зеркало, которое запоминает все отражения. Может, окошко в твоей коробке сделано из волшебного стекла?

– Что-то вроде того… – кивнул Глеб. – Хочешь на моих родителей посмотреть?

Девушка кивнула. Журналист отыскал фотографии своей семьи и начал показывать их Верее. Она с огромным удивлением рассматривала незнакомых ей людей. Наконец, не выдержав, дочь Яра спросила:

– А почему одежа на твоих родителях одинаковая: штаны и толстые рубахи? И пострижены они оба коротко? У нас только тифозных так стригут…