Всерьёз - Марта Крон

— А потом? — бушует во мне ураган несправедливости.

— А потом следователь ушёл на пенсию и дело просто замялось. Всё стихло и Чубаев из своего убежища преспокойно вынырнул.

— Где связь между следователем и воякой Самойловым? — хочет видеть полноценную картину Ян.

— Они родственники. Следователь является мужем сестры Самойлова. — помогает составить правильный порядок в наших головах Травицкий-старший.

— Ладно, с этим разобрались. — обозначаю переход к следующему вопросу я. — Какие наши действия? Что нам даст эта информация? Ну узнали мы, что Чубаев, как был гнидой, так и им остался. И?

— Согласен. Как мы можем реализовать эту информацию? — подхватывает Богатырёв.

— Можем. — вдруг уверенно произносит Гена и все мужчины разом устремляют на него сосредоточенные взгляды. — Должен быть рычаг давления, раз Чубаев пошёл на такие меры, чтобы ликвидировать Самойлова. Стало быть, срок давности не имеет значения и у нас в руках лазейка.

— Расшифруй. — требует Барсов-старший.

— Мы можем пояснить. — разжигает интерес Евгений. — Есть предположение, что от состава тех группировок ещё кое-что осталось и нам стоит лишь указать на Чубаева пальцем. Братки помнят своих до конца и похоронят за них заживо.

— У нас лишь притянутые за уши показания двух предварительных свидетелей. Вы о чём вообще? — приходит в замешательство рыжий адвокат.

— Да, это так. — без намёка на недовольство говорит дядя Родиона. — Но у нас есть он. — склоняет голову в мою сторону и я инстинктивно напрягаюсь. — Точнее его отец.

— Причём здесь мой отец? — раздражённо шиплю я. — Он в тюрьме сидит.

— Мы в курсе. — невозмутимо произносит Евгений. — Он даже на зоне всех подмял под свой порядок.

— К чему клоните? — прижигает меня ледяным взглядом Ян.

— К тому, что у Валькова до сих пор авторитет в его кругах. — влезает Родион.

— Допустим. — кивает Марк Миронович. — Какое это имеет отношение к Чубаевым?

— Да всё просто. — никак не утихомирится придурок. — Папаша выходит из тюрьмы, Березин просит его поднять связи и найти любого, кто имел к той мясорубке хоть какое-то отношение, затем Вальков на своём честном бандитском слове утверждает, что вся заваруха из-за Чубаева и всё. Поминай, как звали.

— Интересная задумка. — язвлю я. — А ничего, что я потом Валькову за это по гроб жизни буду должен?

— А с этим ты уже сам разбирайся. — доводит меня до края Родион. — Наша общая задача — защитить Алису и без марания рук избавиться от Чубаевых. Если для этого тебе нужно немножечко наступить на гордость, то изволь постараться.

Собираюсь высказать ему своё мнение насчёт его неизлечимого слабоумия, но резко раздумываю. Цепляюсь за его взгляд и углубляюсь в тот смысл, что он передаёт. Это ни с чем не перепутаешь. Это, чёрт возьми, реально превосходство, а не мой домысел. Сталкиваюсь с демонстрацией этого высокомерия снова и мгновенно всё понимаю.

Травицкий не сошёл с дистанции.

Я рано расслабился.

Он просто затих перед развитием событий. Достал попкорн и ждёт феерии моего провала. Тварина всё просчитал.

Он прекрасно осознаёт, что мы с папочкой не в самых лучших отношениях.

Всё моё непосредственное взаимодействие с Вальковым и его возможностями граничит с риском получить пулю в зад.

И это очень играет на руку Родиону.

А как же?

При удачном стечении обстоятельств меня уберут, а Алиса с малышом останутся без охраны. Конкуренция сведётся к нулю.

И вуаля!

Долгожданный подарок судьбы.

Вот только кое-что он предвидеть не смог.

Я первый его грохну, если он посягнёт на мою семью.

Никогда!

НИКОГДА я не допущу, чтобы он дотронулся до моего ребёнка! Ещё при жизни подготовлю своих людей, чтобы в случае чего, Травицкому перекрыли доступ к Алисе.

Пусть хоть усрётся, но её не получит!

Сдохну, но она всё равно моей останется!

— Ты за себя переживай, а не за мою гордость. — рычу сквозь стиснутые зубы я. — Тёмных лошадок никто не любит.

— Давайте не будем тратить время на выяснения отношений, а лучше разберём все эти намётки и распишем подробно план действий. — начальственно сжимает мне плечо Марк Миронович и оттягивает назад. — Все личные распри оставьте на потом.

— Родион. — многозначительно успокаивает сына Евгений.

Придурок возмущённо скалится, но послушно выкидывает меня из поля зрения, концентрируясь на записях, что начинает делать его дядя.

— Итак, поехали! — даёт распоряжение генеральный и следующие два часа мы специально забываем все конфликты, чтобы достигнуть общего действенного результата.

ИГОРЬ.

— Если я сейчас не услышу то, что хочу, то поверь, мне хватит духу притащить тебя в аэропорт за волосы! — сурово произношу я, с силой сжимая возле уха трубку.

— Ты с матерью разговариваешь, Игорь. — нарочито строго звучит голос маменьки. — Мне и в городе хорошо. Никуда уезжать я не собираюсь.

— Вруби мозг, мама. На интриги ума хватает, а как вопрос жизни и смерти, так сразу отшибло всё. — чувствую, что уже накрывает, а это всего лишь начало разговора. — Новость о том, что Вальков выходит по УДО сейчас какая-нибудь муха разнесёт своим дерьмовым друзьям со скоростью ветра.

— Я его не боюсь. — царапает мне по нервам самовлюблённая дива.

— А тебе и не его нужно бояться. — колко вбиваю ей в голову. — Уверен, что ты многим уже поперёк горла встала.

— Умерь свою иронию и перестань мне угрожать. — пробиваются лютые нотки начальницы. — Я не собираюсь убегать и прятаться, как твои крысы.

— Попридержи язык, иначе…

— Иначе что? Убьёшь? — зуб даю, что она сейчас даже голову от смеха запрокидывает.

— Ишь захотела! Лёгкой смертью ты не отделаешься, маменька! Я тебя в психушку упрячу, вот там и выделывайся на злобу дня! А сейчас ты перестаёшь почём зря брызгать слюной, едешь в аэропорт и валишь на все четыре стороны!

— Нет. — и это после моего пламенного словоизвержения.

Отвожу телефон в сторону и смачно сплёвываю:

— Бля, мужики, я щас вздёрнусь!

— Держись, Березин! — в знак силы выставляет вперёд кулак Глеб. — Не дай ей управлять тобой!