Последний кит. В северных водах - Ян Мак-Гвайр

В тот же вечер он выискивает голоса с чужеземным акцентом, в поисках их переходя из одной портовой таверны в другую и вслушиваясь в иностранную речь: русскую, немецкую, голландскую, португальскую. Он решает, что ему нужен кто-нибудь достаточно умный, но не слишком; жадный, но не чрезмерно. В таверне «Балтика» на Коммершиал-стрит он находит капитана-шведа, чей бриг на рассвете уходит в Гамбург с грузом угля и железа. У него широкое лицо и волосы настолько светлые, что кажутся седыми. Когда Самнер говорит, что ему нужна койка, за которую он готов заплатить столько, сколько потребуется, швед окидывает его скептическим взглядом, улыбается и спрашивает, скольких людей он убил.

– Только одного, – отвечает Самнер.

– Всего одного? А он того заслуживал?

– Я бы сказал, более чем.

Швед смеется, а потом качает головой.

– У меня торговый корабль. Мне очень жаль. У нас нет места для пассажиров.

– Тогда наймите меня. При нужде я готов быть хоть палубным матросом.

Швед вновь качает головой и отпивает глоток виски.

– Это невозможно, – повторяет он.

Самнер раскуривает трубку и улыбается. Он полагает, что подобная твердость – показная и что она является лишь способом повысить стоимость проезда. На мгновение он спрашивает себя, а не читает ли швед «Куранта», но потом решает, что это маловероятно.

– Кто вы вообще такой? – спрашивает у него швед. – Откуда вы вообще взялись?

– Это не имеет значения.

– Ну, хоть паспорт у вас есть, вообще какие-нибудь бумаги? Их спрашивают в Гамбурге.

Самнер достает из кармана соверен и толкает его через стол.

– Вот что у меня есть, – говорит он.

Швед выразительно поднимает свои светлые брови и понимающе кивает. Их оглушает рев пьяных голосов, который вскоре стихает. Вот распахивается входная дверь, и прокуренный воздух над их головами содрогается.

– Значит, человек, которого вы убили, был богачом?

– Я никого не убивал, – отвечает Самнер. – Это была шутка.

Швед смотрит на золотую монету, но не делает попытки забрать ее. Самнер же откидывается на спинку стула и ждет. Он знает, что будущее уже совсем рядом: он чувствует, как оно потягивается и расправляет крылья, готовясь простереть над ним свою сверкающую пустоту. Он стоит на самом краю, готовый сделать первый шаг.

– Думаю, что вы найдете того, кто согласится взять вас на борт, – в конце концов говорит швед. – Если только заплатите ему достаточную сумму.

Самнер достает из кармана еще один соверен и кладет его рядом с первым. Монеты, словно близнецы, подмигивают золотом в неверном свете газовых рожков; на влажной, черной крышке стола они похожи на блестящие глаза. Самнер переводит взгляд на шведа и улыбается.

– Думаю, что я его уже нашел, – говорит он.

Однажды ясным утром, месяц спустя, он приходит в берлинский Zoologischer Garten[88]. Теперь он чисто выбрит, у него появился новый костюм и новое имя. Он прогуливается по посыпанным гравием дорожкам, покуривая трубку и время от времени останавливаясь, чтобы понаблюдать за животными, как они почесываются, испражняются или зевают в своих клетках. На небе нет ни облачка, и неяркое осеннее солнце ласково согревает землю своими лучами. Он видит львов, верблюдов и обезьян; смотрит, как маленький мальчик в матросском костюмчике кормит сдобными булочками одинокую зебру. Время близится к полудню, и ему уже становится скучно, как вдруг он замечает медведя. Клетка, в которой тот стоит, шириной не превосходит палубу корабля. В одном ее конце вырыт футерованный свинцом бассейн, заполненный водой, а в задней стене проделан невысокий арочный проход, за которым видна берлога, выстеленная соломой. Медведь стоит в глубине клетки, равнодушно глядя перед собой. Мех у него свалялся, поредел и пожелтел, а сморщенный нос покрыт пятнами. Пока Самнер наблюдает за ним, к клетке подходит какое-то семейство и останавливается у ограждения. Один из ребятишек спрашивает по-немецки, кто это перед ними – лев или тигр, и остальные дети поднимают его на смех. Они принимаются препираться, и мать прикрикивает на них. Когда семейство уходит, медведь, выждав несколько мгновений, тяжело косолапя, идет вперед, покачивая головой из стороны в сторону и негромко царапая цементный пол когтями. Подойдя к передней решетке, он просовывает нос между черными прутьями так далеко, как только может, пока его узкая и хищная морда не оказывается в трех футах от лица Самнера. Он нюхает воздух и смотрит на него, и его маленькие глазки-буравчики кажутся провалами в бездонную черноту. Самнер и хотел бы отвести взгляд, но не может. Медведь приковал к себе все его внимание. Вот зверь фыркает, и его жаркое дыхание обдает теплом лицо и губы Самнера. Он ощущает мгновенный страх, но затем, когда страх развеивается и теряет силу, сердце его пронзает неожиданный укол одиночества и любви.

Ян Мак-Гвайр вырос в окрестностях Халла и учился в университетах Манчестера и Вирджинии, США. Он является основателем и содиректором Центра Нового Стиля при университете Манчестера. Он пишет критические статьи и художественные произведения, а его рассказы неоднократно публиковались в обозрениях «Чикаго Ревью», «Пэрис Ревью» и других. Его первым произведением стала повесть «Подноготная», а роман «Последний кит. В северных водах» – вторая важная веха в творчестве писателя.