Любовь по расчету - Элизабет Чедвик (Англия)

— Леди Мейбл здесь?!

— С сыном, — Гайон нахмурился. — Оба больны кровавым поносом. Можешь взглянуть на них при желании, но боюсь, что теперь, кроме Господа Бога, им никто не поможет.

На пороге Гайон схватился за меч, Юдифь насторожилась.

— А если выживут, что их ждет?

Он заметил, что жена смотрит на его руку, сжимающую оружие, разжал пальцы, слегка пожал плечами, но Юдифь видела, как раздулись его ноздри и заходил кадык.

— Земли перейдут к короне, потому что де Лейси предал короля, но ему они достались благодаря браку. Ребенок унаследует их, когда достигнет соответствующего возраста, до того времени Генрих назначит опекуна. Для леди Мейбл лучше всего удалиться в монастырь.

— А де Лейси? — тихо спросила Юдифь.

— Его заждались в аду! — зарычал Гайон. — Я дал слово и сдержу его!

Юдифь нашла леди Мейбл и ребенка в комнате рядом с залом. Пол был устлан свежим тростником, но в воздухе стоял тяжелый запах.

Юдифь подошла к окнам, открыла ставни, в комнату ворвался свежий воздух летних сумерек. Хельгунд всегда ворчала, что сырой воздух вреден для легких, но Юдифь слишком часто спала под открытым небом, чтобы обращать внимание на подобные предрассудки.

Со двора доносились различные звуки: добродушная перепалка офицеров, валлийская песня саперов, лошадиное ржание.

Женщина на кровати металась и стонала. Юдифь положила ладонь на горячий лоб. Мейбл подняла веки, попыталась разглядеть, кто стоит перед ней, снова закрыла глаза от боли. Голова скатилась с подушки, по телу пробежала судорога. На заострившихся скулах проступили лихорадочные пятна, дыхание с трудом вырывалось из легких. Юдифь подумала, что конец близок.

Ребенок в люльке не спал. Глазки остановились на подошедшей Юдифи и следили за каждым движением. Глаза он унаследовал от отца — светло-карие, в тон прямым густым волосам. Прижав колени к животу, малыш хрипло и протяжно кричал. Юдифь взяла его на руки, тельце было горячим, но не слишком. Насколько она понимала, ему еще можно было помочь.

— Бедняжка! — пробормотала Хельгунд, принеся корзину со снадобьями, которую Юдифь за хватила с собой. — Что за жизнь его ожидает при таком начале? — она вгляделась в исхудавшее личико и перекрестилась, так разительно было сходство с де Лейси старшим.

— Лучше, чем то, что он мог бы иметь в семье, — ответила Юдифь и принялась смешивать настои, чтобы облегчить боль Мейбл. — Безгласная мать, никогда не желавшая его появления на свет, и отец — предатель, убийца и насильник. Хороший пример для ребенка! По крайней мере, теперь у него есть шанс вырасти порядочным человеком.

— Возможно, вы правы, миледи, — Хельгунд продолжала хмуриться. — Хотя не в моей власти что-либо изменить, но волк производит себе подобное потомство.

— Он только наполовину волк, — возразила Юдифь. — Со стороны матери в нем течет хорошая кровь. Помоги поднять ее, потом приведи священника.

— Нет надежды?

Юдифь отрицательно покачала головой.

— В доме есть другие больные. Подозреваю, что причина в колодце, самые слабые расплачиваются дорогой ценой. Гайон послал слуг очистить его.

— А я подивилась, что вы распахнули окна настежь.

— Что ты хочешь сказать?

— Теперь понимаю — чтобы ее душа улетела без преград.

Юдифь промолчала. Пусть Хельгунд так думает, если это остановит ее от нравоучений по поводу сырости вечернего воздуха. Мейбл закашлялась, поперхнулась слюной, вытекавшей на подбородок.

Малыш быстро поддался действию снотворного, задремал, черты разгладились. Он совсем не походил на Гельвину — неохотно улыбался и не обладал ни каплей ее обаяния. Взгляд напоминал умудренного жизнью старичка. Юдифь подумала, что это легко объяснить: Гельвина за свою короткую жизнь видела много любви и привязанности, а этот ребенок — только неприязнь. Служанки говорили, что Мейбл не любила сына, предоставила его в распоряжение полоумной неопрятной няньки из соседней деревни и проявляла больше интереса к графину с вином и ухаживаниям молодого конюха, чем к младенцу.

Юдифь сдержала навернувшиеся на глаза слезы, гладила мальчика по голове, пока глазки не закрылись, дыхание стало ровным и легким и только тогда оставила Хельгунд присматривать за больными, а сама пошла позаботиться о муже.

Гайон сжался от боли, когда горячая вода коснулась ссадин. Погрузившись в сдобренную травами воду, он откинул назад голову, закрыл глаза.

Тут же нахлынули видения — отчетливо представилась смерть Элунед, маленькая могилка на церковном кладбище. Изуродованное тело Розин.

Гельвина, зовущая мать. Гельвина, улыбающаяся ему точно так же, как Розин, крохотная ручка в его ладони, золотые кудряшки щекочут ногу. Он застонал, открыл глаза, рванулся вперед, испугав Юдифь.

— Что с тобой? — она дико озиралась, ожидая нападения.

Гайон взял себя в руки.

— Ничего, — процедил он сквозь зубы и потянулся за мылом.

Юдифь отставила корзину с лекарствами.

— Странно. Вот здесь на плече у тебя большая ссадина. Дай-ка я ее обработаю.

— Да, мадам, — произнес он покорно. Юдифь искала в мешке приличную одежду для Гайона, ворча, что вещи находятся в беспорядке.

— Как леди Мейбл и мальчик? — спросил он, растираясь намыленной тканью.

— Леди Мейбл при смерти, — Юдифь вытащила из мешка рубашку. — Возможно, не протянет до утра. Помочь ей ничем нельзя. Ребенок может поправиться.

Воцарилось молчание.

— Знаешь, — признался Гайон, глядя куда-то вдаль, — когда мне сообщили о смерти Элунед и что мать с ребенком в замке, в моей власти, я готов был убить их обоих… — он сглотнул, словно в горле застрял комок. — Малыш… он так похож на отца… Я даже занес над ним кинжал… Потом подумал, в чем же разница между мной и де Лейси?

У Юдифи подкосились ноги, она опустилась на колени перед ванной, так и не поняв — намеренно или просто не могла стоять.

— Это не доставило бы тебе удовольствия, Гай, и не принесло бы успокоения. Ты не такой, как он.

— Ты так думаешь?

— Хорошо, что ты этого не сделал, — твердо ответила Юдифь, хотя внутри вся похолодела.

— Не сделал… Эрик вовремя остановил, схватил за руку. Иначе я бы его заколол… невинное дитя.

Опять молчание. Юдифь отчаянно старалась не показать, какой испытывает ужас. В душе поднималась ярость на Уолтера де Лейси, Роберта де Беллема, на всю эту войну, толкавшую Гайона на преступления против человечности и совести. Внезапно озарило понимание, почему она так нужна ему. Юдифь должна помочь мужу спастись от самого себя, поддержать, не дать ожесточиться.

— Ты был потрясен горем, не надо об этом думать, — она тронула его за плечо. — Гай, взгляни на меня.