Дойти и рассказать - Сергей Владимирович Анисимов

и высокий, боец согнулся как минимум вдвое, чтобы вдвинуть свой зад под первый ярус нависающих над галькой веток. Николай так же задом втиснулся вслед за ним, настороженно оглядываясь. Ему почудилось движение в реке – с той стороны, откуда они пришли, но снявший заглушки с оптики и внимательно осмотревший всё вокруг снайпер Сергей никакого особенного беспокойства не проявил, и Николай понял, что ему просто показалось. Откуда-то с холмов подул достаточно сильный ветер, ветки раскачивались и шуршали, и померещиться в этом мельтешении тёмных фигур могло что угодно.

Сергей и Николай легли рядом на пружинящий под локтями, спрессованный временем слой мягких серых листьев. Ветки закрывали их почти со всех сторон, и просвет оставался лишь спереди, где до открытого пространства было каких-то полметра. Через сетку ветвей они и смотрели вперёд и в стороны, наблюдая, как едва светлеющий воздух буквально по крупинкам выбирает насыщенность из окружающей темноты. Снайпер был напряжён, и то и дело прикладывался к оптике и поводил стволом в разные стороны. При этом он вроде бы постоянно прислушивался к происходящему в десятке метров за их спинами, где шуршали и поскрипывали обычные предутренние звуки. Николай, осознавший, что его дело вроде бы сделано, старался вести себя «как взрослый» – то есть не вертеться и не слишком заботиться о сохранности таких новых и чистых поначалу штанов и куртки, в которых он лёг на землю. В конце концов, с точки зрения маскировки чем грязнее, тем лучше, а быть замеченным местными жителями ему совершенно не хотелось – ни сейчас, ни сколько-то минут спустя. Тем более, что небо точно так же продолжало светлеть.

Ждать на этот раз оказалось просто мучительно тяжело, и хотя попытки заставить себя лежать без движения более-менее удавались, но напряжение в воздухе стало почти материальным и молчать становилось всё труднее.

– Ну? – негромко произнёс Сергей, тоже ощутивший происходящее. – Чего дёргаешься?

– Спросить можно? – поинтересовался Николай, использовавший хоть какое-то изменение в окружающем, чтобы перераспределить свой вес и попытаться найти пусть и такую же лежачую, но более удобную на ближайшие минуты позу.

– Нужно. Только коротко. Ну?

– Что такое «группа шесть-шесть-ноль»?

Снайпер, видимо, понял не сразу, и даже оторвался от окуляра прицела, движением шеи изобразив недоумение.

– Я когда на моряков вышел, – постарался объяснить Николай, – то один офицер спросил, не из группы ли я «шесть-шесть-ноль». Что он имел в виду?

– Сдалось тебе это…

Сергей снова уткнулся в свой прицел, но всё же ответил, хотя и сделав паузу секунд в тридцать.

– Это израильская команда по поиску и спасению сбитых и разбившихся лётчиков. Ничего особенного, в общем, но у них есть интересная подгруппа такая… Без униформы, без легальных ЦАХАЛовских документов, выглядят как арабы, все окрестные диалекты знают, с хорошими легендами… Летунов своих иногда вытаскивают из самых безнадёжных случаев, если везёт. В этих краях по аналогии с ними так иногда называют похожей заточенности спецгруппу ВДВ, они с одного из аэродромов работают. Не знаю, откуда у них пошло. Такое, в общем, редко применяют. Странно, что тебе сказали…

Он замолчал, прислушиваясь. Сверху доносилось что-то неясное, то ли приглушённый крик человека, повторяемый на одной и той же ноте, то ли какая-то крупная птица с энтузиазмом жрала местную живность и хлопала при этом крыльями. Через тянущуюся на десятки метров полосу кустов расслышать что-нибудь определённое было весьма сложно, но звук, несомненно, шел с того самого направления, куда ушли несколько минут назад спецназовцы.

Николай увидел, как Сергей начал осторожно приподниматься. Почти в ту же секунду наверху раздалась серия коротких сухих щелчков – будто кто-то одну за другой ломал ветки, и немедленно после этого – отчётливый женский крик.

– Чёрт… – бесшумно охнул спецназовец.

Логичное после этого слова ругательство не прозвучало, но и без того смысл ситуации был ясен – группа, несомненно, вляпалась.

Не зная что делать, Николай тоже было привстал, но Сергей сделал короткий качающий жест вытянутой горизонтально рукой, и пришлось лечь обратно, не отрывая от бойца глаз. «Москвич» стоял на одном колене, наклонив голову набок и прислушиваясь. Ничего нового не прозвучало, но Николай понимал, что как минимум в паре ближайших домов крик явно услышат. Секунд через десять вдали залаяла собака, вскоре к ней присоединилась ещё одна. Что-то там такое происходило.

Как и всякому нормальному человеку, попавшему в непривычную обстановку, Николаю хотелось куда-то бежать и что-то делать, но очередная минута прошла в ожидании. К тому моменту, когда от невозможности лежать на месте, разглядывая прислушивающегося и всё также оглядывающего окрестности в прицел винтовки Сергея, ему хотелось уже просто закричать, по кустарнику затрещало и сверху по ложбине на них кто-то начал шумно проламываться.

Спецназовец, прошуршав по микрофону своей рации уже понятным Николаю жестом, всё же произвёл мягкое движение кистями рук и корпусом и развернулся в сторону бегущего, глядя на этот раз поверх винтовочного ствола.

– Чух! – задыхающимся голосом сказали из ломающихся кустов, и тут же из переплетения трещащих веток вышагнула светло-зелёная тень, и Сергей опустил оружие.

– Нашли всех… – точно так же задыхаясь, сказал пришедший. Сердце дожившего, наконец, до этого слова бывшего бригадира «Спарты» пропустило удар и заныло обваливающейся по рёбрам болью. – Командир требует курсанта бегом наверх, там с его людьми чего-то, надо помочь. Быро, быренько!

Он сделал паузу, глотая воздух.

– В доме шустряк нашёлся, грязно получилось, пришлось там…

Не закончив фразу, боец неловко повернулся и полез обратно наверх. Вскочивший к этому времени на ноги Николай успел обернуться и увидел снова залегшего снайпера – а потом перестал видеть вообще что-либо, кроме раскачивающихся влево и вправо лохматых кустов, между которыми он прыгал с одной ноги на другую, оскальзываясь на мокром перегное и толчками выдергивая себя наверх.

Первое, что он обнаружил, перепрыгнув через бревно, отграничивающее уходящий к реке склон, было лежащее неподвижной тушей белое собачье тело – та самая, видимо, собака Баскервилей, которая вызывала уважение у него и ребят своим профессионализмом. Почуяла она подходящих, что ли? Тело Андарбека лежало шагах в пяти, белеющим пятном лица вверх, автомат при падении отлетел в сторону чуть ли не на метр, размотав ремень тёмной удавочной петлёй.

В глубине двора, перед входом на длинную и узкую веранду, или просто навес, тянущийся от дома ещё метров на шесть, стоял, согнувшись над чем-то, один из спецназовцев. Увидев остановившегося парня, он махнул рукой, указывая вовнутрь, и Николай пробежал мимо бойца, стараясь не думать о том, что такое могло случиться, если он вдруг понадобился. Вперёд, влево, ещё вперёд,