Игры с огнем. Книга 1 - Нина Сергеевна Цуканова

ищут, – чуть прикрыл глаза Кондор. Потом, на мой вопросительный взгляд пояснил. – Видишь ли, так исторически и эволюционно сложилось, что в нашем народе выживает сильнейший. Помощь "ближнему" не то что не предписана, даже несколько нежелательна. Но это обеспечивает нашему народу стабильность, благополучие и хорошие наследственные признаки.

Он говорил ровно и спокойно.

– Видишь ли, при нашем устройстве общества и брачных обычаях, у нас очень высок риск близкородственных связей. И может статься, что твоя "невеста" окажется притом твоей сестрой…

– Оу, – протянула я. – И это не запрещается?

– Это не всегда даже возможно узнать. Есть ограничения только на совсем близкое родство: нельзя участвовать в свадьбе, если "невеста" тебе – родная мать, дочь или сестра из одной кладки… А вот другие степени родства с женщиной уже установить сложно. К тому же, даже если у вас одна мать, у вас, скорее всего, разные отцы. В принципе, даже если вы из одной кладки, у вас могут быть – и даже обычно так и бывает – разные отцы, так как женщина крайне редко ограничивается одним мужчиной. Выбранных ею за один раз может быть от двух-трех до пяти, а в редких случаях даже до десяти…

– Не слишком много? – недоверчиво уточнила я, чуть поморщившись.

– Хм, – усмехнулся Кондор. – Это веселая лотерея. Чье семя прорастет… Так вот, смысл в том, что, если вдруг из-за близкого родства, вылезет какая-то паршивая мутация, ребенок либо умрет сразу, либо будет убит матерью же, увидевшей уродство, либо погибнет при тяжелом перелете. Таким образом все нехорошие признаки выбраковываются, и раса самоочищается.

Я задумчиво кивнула, а Конхстамари подытожил:

– Поэтому в нашем народе совершенно не принято помогать слабым и убогим. Считается, что тем, кто не выжил, кто не справился – туда и дорога. Естественный отбор обеспечивает выбраковку дефектных особей.

– Но ведь так… могут погибнуть и не только уродцы… И нормальные дети тоже.

– Да, – прохладно ответил Кондор, прикрыв глаза.

– Жестоко, – откровенно осуждающе протянула я.

– Жестоко, – холодно согласился Конхстамари и продолжил. – И тем не менее, в этом есть резон. Драконий народ – без преувеличения самый чистый и сильный народ среди разумных рас. Хоть и крайне малочислен. А вот народ людей, при своем числе и идейной взаимовыручке – переполнен выродками, убогими, инвалидами и врожденными калеками… Не будем спорить, у наших народов разные взгляды на этот вопрос, – примирительно закончил он свою прохладную речь.

Я согласно кивнула. Взгляды действительно разные, и в тех, и других есть свой смысл…

– Конхстамари, – я хитро прищурилась. – А почему ты тогда помогаешь мне?

Он тоже улыбнулся.

– Потому что ты – иное. Ты – девочка из человеческого народа, маленькая, легкомысленная и слабая, – мягко проговорил он. – Ты представитель другой расы. Не конкурент, с которым придется сражаться за территорию и женщину, не сын, которого нужно воспитать. Заботиться о ком-то слабом, хрупком это нормально. Это в каком-то роде естественная потребность…

– Ну да, – с беззлобным ехидством добавила я. – Приятно чувствовать себя большим папочкой, богатым и сильным покровителем. Заботиться о ком-то маленьком и слабом… И чтобы этот, при том, был любовницей.

Конхстамари лишь чуть улыбнулся моему ехидству.

– Лишь бы была или был хорошей любовницей или любовником, – с издевкой подтвердил он, все-таки дополнив тем, о чем я умышленно умолчала.

– А Личи тебе не по нраву, – в отместку добавила я, доходя до собственной грани дозволенного в своей шутке. – Чем же он тебе не угодил?

Конхстамари, вопреки ожиданию, не возмутился. А, помолчав, продолжил холодно и безэмоционально:

– Ухаживать, заботиться о равном себе, потенциальном конкуренте, видеть в нем объект интереса… как-то ненормально. В этом есть что-то больное, аморальное, даже убогое. Впрочем, это их дело, и меня это совершенно не касается, – закончил он равнодушно.

Я приподняла брови, вопросительно взглянув на Конхстамари.

– Личи, по существу, равный нам. Взрослый, совершеннолетний дракон. А вот его поведение и подача… – Конхстамари покачал головой. – Это, без преувеличения, беспрецедентный случай. Наша история не знала ничего подобного. Нет, конечно, за всю историю, надо полагать, были чудаки с подвывихнутым желанием попробовать и другое качество, и кому-то это даже могло понравиться… Но чтобы так откровенно торговать собой, причем без разделения, в каком качестве… Такое в нашем народе впервые. И потому мы, отчасти, даже не знаем, как с ним быть – нет ни одного примера, от чего можно было бы оттолкнуться. Но благо, честь народа он порочит только здесь, на небольшом кусочке мира. А повсюду наша "дурная слава" сводится к байкам о воровстве девок да сожжении деревень. А если и услышат где-то вдалеке о том, что драконы еще и собою торгуют, сочтут бреднями, может еще и побьют того, кто глупость брякнул.

– Ну, да, – хмыкнула я. – Вам больше "покупать" по душе… Наложниц и наложников себе заводить.

– Ты же уже знаешь. Наше общество устроено так, что мы одиноки. У нас нет возможности быть со своими женщинами и удовлетворить свою потребность в близости с ними… Потому мы и берем себе наложниц и наложников из других рас. И, надо сказать, это обычно взаимовыгодный союз: для одних это жизненная необходимость, а для других – очень удачный вариант устроиться в жизни.

– А у тебя есть… – я замялась, не зная, как сформулировать, – ну… кто-то?

Кондор, все это время внимательно глядящий на меня, и ожидавший, очевидно, что я все-таки скажу, что собираюсь, хмыкнул и поглядел вдаль.

– Дзета, задав такой вопрос, что ты хочешь услышать в ответ?

Я молчала.

– Ты ревнуешь?

– Нет, – я покачала головой.

– Мы с тобой не в отношениях, своенравная моя девочка. А нашу специфику ты знаешь. Как-то удовлетворять свои потребности надо. В придачу, тебе известно, какое действие ты на меня оказываешь… У меня нет сейчас постоянных отношений. Наложниц или наложников, чтобы взял официально на содержание. Любовницы. Подруги на ночь. Или дольше. Но не насовсем… Пока ты в моем доме, я их к себе не привожу… – он повернулся и взглянул на меня. – Устраивает тебя мой ответ?

Я кивнула, смущенно опустив взгляд. Мне было неловко, что заставила отвечать на неудобный вопрос.

– Да. Извини за вопрос… Мне было интересно, и только… – я малость виновато взглянула на Кондора. – Прости за бестактность.

Конхстамари и сам чуть смутился от моих слов.

– Твои извинения ставят меня в тупик… Даже не знаю, что сказать… Оставим этот разговор, самое важное мы выяснили, остальное не нужно ни тебе, ни мне.

Я согласно кивнула.

– Кстати… Ты ни за что еще не хочешь извиниться? – Кондор строго взглянул на