Зачем тебе алиби… - Анна Малышева

— Ладно, может, ей бы пара синяков не помешала. А как ты меня нашел?

— Я тебя в ГУМе увидел.

— В ГУМе? Когда это я там была?

— Ну, в тот день, утром…

— А! Я пудру покупала! — вспомнила Анжелика. — А ты что там делал?

— Ботинки покупал… Ты понимаешь, я тебя вдруг увидел на галерее, через витрину. Бросил эти долбаные ботинки, бросился за тобой бежать. Хотел сперва тебя прижать, сразу разобраться, потом думаю — может, ты не одна, может, тебя кто-то ждет в машине. Мало ли что? Я думал, если ты воровка, то у тебя и знакомые могут быть такие же.

Короче, решил тебя выследить.

— И выследил?

— До самой квартиры. Я потом стал тебе в дверь звонить, но ты не открыла.

— И ты опять за мной мотался?

— Да, съездил за тобой на Тверскую. Что ты там делала, кстати? Я понять не мог.

— Дурью маялась, — мрачно ответила девушка. — Ну, а как тебе в голову пришло захватить меня на лестнице? Знаешь, как я испугалась?! Ты что — профессиональный киллер?

— Да ладно тебе, — смутился Женя. — Я подумал — если ты не открываешь — не могу же я двери ломать? Ну, и решил, что лучше всего сделать так, чтобы с тобой в квартиру войти. Ну, а там…

Вторая бутылка быстро опустела. Анжелика сидела, уперев лицо в ладони, и смотрела на Женю.

Женя, договорив, уткнулся в тарелку и поддел вилкой остывшее мясо. Где-то на заднем плане снова промелькнул официант, явно хотевший получить заказ на третью бутылку. Женя поднял голову от тарелки и попросил:

— Дай свой телефон.

Она записала номер в его записную книжку, он сунул ее в нагрудный карман и посмотрел на часы.

Анжелика поняла этот жест и сказала, что ей тоже пора идти, ее ждут.

— Я тебе вечером позвоню, — пообещал Женя. — Узнаешь мне ее адрес?

— Постараюсь, — растерянно ответила она и вдруг поняла, что не знает, как ей найти Машу. — Я постараюсь. Звони.

— Если сама увидишь эту бабу, лучше ничего ей про меня не говори, ладно?

— Я с ней не собираюсь разговаривать.

— И все равно, не нарывайся. То, что у тебя еще и мужа убили, мне не нравится. А квартиру не ограбили?

— Все, что пропало, — сказала Анжелика, перегибаясь к другому столику и забирая оттуда свой букет, — это малахитовая дрянь для часов, за которую я бы и гроша ломаного не дала. Больше ничего.

— Ты что такая красная? — неодобрительно спросил Саша, когда она появилась на пороге его квартиры. — И где ты пропадала?!

— В магазинах… — Она бросила на пол два раздутых пакета с порванными ручками. — Вот. Хватит на месяц, наверное.

Саша подхватил пакеты, потащил их в комнату. Анжелика двинулась за ним, робко и нерешительно. Сумасшедшие всегда ее пугали, даже в книгах или в кино, в реальности же она никогда их не встречала. Она и хотела увидеть Лену, и боялась этого. Но то, что она увидела, разом прогнало страх и наполнило ее жалостью — неподвижная фигурка, скрючившаяся на постели под мятой простыней.

— Ты три часа ходила по магазинам? — недовольно спросил Саша, ставя пакеты на пол и быстро оглядывая фигурку на постели. — Могла бы и поторопиться, я же тебя просил.

— Не могла.

— Почему это?

— Попадала в перерывы… — Анжелика говорила тихо, боясь привлечь внимание Лены. Потом она кивнула на нее и прошептала, вопросительно округлив глаза:

— Спит?

Саша не ответил. Он залез в первый пакет, вытащил оттуда погнутый французский батон, ободрал с него целлофановую обертку, достал баночку гусиного паштета, открыл крышку, потянув за колечко, и принялся отрывать куски батона и макать их в паштет. Только, запив этот варварский обед минеральной водой, он соизволил ответить:

— Откуда я знаю? Может, и спит.

— Давно она так лежит?

— С тех пор, как ты ушла.

— Со вчерашнего вечера?! — испугалась Анжелика. — Но она же, наверное, есть хочет?

— А ты спроси.

Анжелика нерешительно посмотрела в спину Лене, подошла и осторожно склонилась над нею.

Лена лежала так неподвижно, что могло показаться, будто она поражена параличом или глубоким сном. Но глаза у нее оказались открыты. Сухие, воспаленные глаза, уставленные в стену. Только вряд ли она видела рисунок на обоях.

— Лен… — тихо сказала Анжелика. Она повторила имя несколько раз, но ответа не последовало.

Та по-прежнему сверлила взглядом обои.

— Бесполезно! — Саша снова забулькал минеральной водой и замер с мокрым открытым ртом, отдуваясь. — Бесполезно звать. Ни с кем не желает говорить. Презирает.

— Лена, — сказала она, не обращая внимания на его комментарии. — Ты как себя чувствуешь?

Может, поешь чего-нибудь?

У той даже ресницы не дрогнули. Анжелика смотрела на эти короткие белесые ресницы и отмечала почему-то, что впервые видит их ненакрашенными. Она не узнавала этого лица, не покрытого слоем косметики, не узнавала свалявшихся на подушке волос, но больше всего ее пугал этот, воспаленный взгляд, устремленный в стену.

— Лен, нужно хотя бы попить,. — робко продолжала она, протягивая руку и дотрагиваясь до ее плеча. — Хотя бы чаю. Хочешь чаю?

— Оставь ее в покое. — Саша снова принялся рыться в пакетах.

Анжелика гневно обернулась:

— Она больна! Не понимаешь?!

— Чего тут не понимать. Я первый тебе это сказал, — невозмутимо ответил он.

— Так ведь ей надо помочь!

— Ну и помогай. С меня хватит.

— Она с голоду умрет, если пролежит так еще сутки!

— Ничего подобного. Баз еды можно прожить месяц, как минимум.

— По тебе не видно, — она с ненавистью смотрела на его раздутые щеки. Щеки медленно, с трудом двигались — жевать всухомятку было трудно.

Саша снова присосался к бутылке, и уровень воды уменьшился почти наполовину. — Как ты не подавишься?!

— Да ладно тебе. Если она захочет, то и поест, и попьет.

— Она же больна! Может, ей не хочется пить! Надо ее заставить! Она даже не моргает!

— Серьезно?

Тон был издевательский. Анжелика в бешенстве указала на Лену:

— Может, она вообще умерла?!

— Не ори, соседи услышат.

— Ей врач нужен!

— Не пори чепухи. Сейчас никакого врача не будет. Потом.

— Но она не моргает! Ты хоть понимаешь, что это такое? Может, у нее паралич?! Нормальный человек может не есть и даже не пить какое-то время, но моргать он должен! У нее же красные, совершенно красные глаза!