Ренди. Жизнь вне времени - Марина Викторова

Словно почувствовав мое состояние, Ренди приехал шестого утром, хотя специальных договоренностей не было. Вместе мы отправились в хаски-центр кататься на собачьих упряжках, где меня ждали пушистые животные, белый снег и море удовольствия. Несмотря на название заведения, везли нас не хаски, а маламуты – это более крупная порода северных ездовых собак. Ренди ловко управлял упряжкой из десяти животных, а я сидел в санях и наслаждался поездкой: в лицо мне дул свежий ветер, задорные псы фыркали и весело лаяли, без намека на агрессию.

Как настоящий каюр, Ренди громко выкрикивал команды, и вся четвероногая команда мгновенно поворачивала в нужном направлении. Когда я попытался управлять упряжкой, сани едва не перевернулись, но все равно было весело. Во время небольшой остановки ласковые собаки облизали мне все лицо. Похожие на волков псы, в отличие от их дворовых соплеменников, не вызывали у меня страха или злости, так как мое отношение к животным во многом походило на отношение к людям: если человек весел и добродушен, с ним хочется общаться, и, наоборот, если к тебе бежит бомж в пьяном угаре, инстинкты подсказывают защищаться. Вдоволь накатавшись, мы вернули уставших, но по-прежнему довольных собак обратно в центр.

Оттуда Ренди повез меня к себе. Когда мы ехали по незнакомой дороге в Подмосковье, мне в какой-то момент показалось, что автомобиль пересек невидимый барьер.

– Слушай, а где мы находимся? – поинтересовался я.

– Ты в моем мире, – полусерьезно сказал Ренди.

– Конечно, но где именно ты живешь? Как называется твой коттеджный поселок?

– Я живу там, где пожелаю, – последовал короткий ответ.

Посмотрев в окно, я обратил внимание, что окружающая местность с рядами хвойных деревьев немного отличается от привычного глазу подмосковного ландшафта тем, что дороги идеально вычищены, а на земле совсем нет мусора. При свете дня особняк Ренди показался мне не таким уж большим. Оглядевшись, я понял, что вокруг нет даже намека на другие дома.

На цокольном этаже своего жилища Ренди оборудовал целый банный комплекс с сауной, джакузи, турецкой баней, бассейном и комнатой отдыха. После поединка на березовых вениках мы продолжили дурачиться в бассейне, стараясь обрызгать друг друга как можно сильнее. Я будто снова стал ребенком, позабыв обо всем, кроме воды и соперника. Мы плескались, смеялись, шутили и, конечно, залили водой весь пол.

После водных процедур, облачившись в просторные халаты, я и Ренди уютно устроились на кожаных диванах в комнате отдыха. Рядом на подносах нас ждали всевозможные вкусности, включая мои любимые роллы, горячие закуски и бутерброды с мясными полуфабрикатами. Ко всему этому прилагался графин со свежевыжатым грейпфрутовым соком – совершенно неправильное, неканоническое сочетание блюд и напитка, но я был в восторге. Разлегшись на своем ложе, как древнеримский император, я отправил в рот обернутый в бекон морской гребешок и запил его соком.

– Скажи, как тебе удалось уговорить хозяев центра дать нам упряжку без сопровождения? – поинтересовался я, лениво убирая со лба мокрые пряди.

– Мне невозможно отказать. – Ренди произнес это так буднично, словно я спрашиваю очевидное.

– А где сейчас твой водитель, который забирал меня?

– Появится, когда позову. Тогда в день рождения я решил исполнить одну из твоих фантазий.

– Откуда ты узнал о ней? Я не рассказывал, это точно.

– Мне доступны самые сокровенные мысли людей. Например, тебя привлекают тайны, магия, ощущение, что ты общаешься с чем-то потусторонним. А еще ты любишь игрушки: большие, как лимузин, или поменьше, как мяч. На самом деле тебе легко угодить.

Мягкий голос любимого и общая романтичность обстановки заставили меня снова слететь с катушек и потерять контроль над своей речью.

– Ты меня любишь? – спросил я.

– Да. – Ренди небрежно кивнул.

– И ты останешься со мной навсегда? – Я прекрасно понимал, что мои вопросы по своей банальности сравнимы с третьесортной мелодрамой, но остановиться не мог.

Любой другой человек на месте Ренди давно сказал бы, что я его слишком гружу, и послал бы ко всем чертям, но мой любимый обладал неисчерпаемым терпением по отношению к меланхолической стороне моего характера.

– У меня есть обязанности. – Ренди повернулся ко мне. – Моя власть, которая тебя так заводит, дана не для развлечений; мне запрещено иметь личные привязанности, так как в противном случае я утрачу способность мыслить объективно.

– Значит, со мной ты нарушаешь правила? – Я почувствовал приятное волнение, как мальчишка, собирающийся украсть яблоки у соседей.

– Некоторыми чувствами не могу управлять даже я. – Голос Ренди стал серьезным. – После выполнения желания я уйду из твоей жизни.

– Скоро это произойдет? – Я моментально погрустнел.

– Не сегодня, не сейчас, – прошептал Ренди, слегка приобняв меня.

Мне хотелось как можно скорее выбросить из головы неприятные мысли, вернуть состояние безмятежности, в котором я находился всего несколько минут назад.

– Расскажи что-нибудь веселое, – попросил я. – Сказку со счастливым концом. И обязательно про любовь.

– Такие истории не моя специальность. – Ренди явно удивился просьбе.

– Но разве счастье не одна из граней жизни? – возразил я. – При всей моей видимой беспечности я в курсе, что существуют болезни, смерть, невезение, противоречия, трагические случайности и прочие прелести, но также есть радость, тепло, смех, бескорыстие, пусть даже они встречаются редко. Разве здесь и сейчас тебе не хорошо рядом со мной? Без условий, без отговорок и пунктов под звездочкой могу сказать, что лично я сейчас счастлив.

– Хорошо, – согласился Ренди после нескольких секунд раздумий, – я попробую.

В некотором царстве, в некотором государстве, – начал Ренди, – жил-был царь Матвей. Правил он долго и по большей части справедливо. За свою жизнь царю довелось побеждать во многих сражениях, но он понимал, что схватку со своим последним врагом – старостью – выиграть не сможет. Для него пришло время отложить меч и думать о том, кому в наследство достанется государство. Выбор у Матвея был большой: от разных браков, заключенных как по расчету, так и по любви, у правителя родилось девять витязей-сыновей и одна дочка.

Каждый царевич был хорош по-своему. Старший пользовался непререкаемым авторитетом в войске; второй не знал себе равных в торговле; третий говорил на двадцати языках и мог уболтать хоть самого черта; изобретения четвертого значительно облегчали постройку зданий; пятый сделал множество открытий в алхимии; шестой нашел способ обрабатывать самые непригодные земли; седьмой знал все о металлах; восьмой был сильнее медведя; а девятый писал такую музыку, что трепетали самые черствые сердца.

«Как же быть? – снова и снова спрашивал себя пожилой царь. – Если я отдам предпочтение одному из сыновей, другие обидятся, а я слишком часто видел, как братские войны разрывают на части некогда процветающие страны».