Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев - Мари Бреннан

Почетная обязанность тех, кто касается драконов, состоит в том, чтобы переносить их яйца туда, куда требуется. До посещения острова любая моя попытка вмешаться в этот процесс – посредством кражи или обмена – была бы сочтена страшным кощунством, заслуживающим смерти и только смерти.

А вот после испытания островом… Теперь я имела полное право переносить яйца, куда потребуется!

– Мулинцы позволили мне предложить вам в дар яйца драконов, – сказала я. – Правда, сейчас у меня их нет, придется подождать следующего откладывания. Но, когда придет время, особые люди из мулинцев принесут вам яйца и научат, как за ними ухаживать. Когда один из ваших драконов умрет, они принесут еще, поскольку звери из яиц, которые они доставят, не смогут размножаться. Не сочтите это оскорблением: таково неизбежное следствие биологии болотных змеев. Но если вы поселите этих драконов в реки выше Великого Порога, они послужат вам защитой не хуже той, что спасла Пойнт-Мириам.

Оба выслушал все это совершенно бесстрастно, пряча мысли под каменной маской человека, уцелевшего в политических водах куда опаснее тех, что пытались преодолеть лабане.

Сглотнув, я продолжила:

– Однако, чтобы это соглашение вступило в силу, мулинцам нужно кое-что взамен. С немалым риском для себя они уберегли вашу землю, а теперь предлагают вам настоящее сокровище, а то, чего они просят, необходимо, чтобы сокровище это жило и процветало. Надеюсь, великодушие и мудрость подскажут вам, как важно удовлетворить их просьбу.

Здесь я сделала паузу, ожидая, пока гриот не велит продолжать. Настал самый деликатный момент: разгневав Анкумату так же, как сэра Адама, я рисковала вновь отправиться под замок, и на сей раз – навсегда.

Но отступать было поздно.

– Речь о плотине, – сказала я. – О той, что собираются строить на западе. Ее воздействие на болота будет катастрофичным и для мулинцев, и для их драконов. Если вы хотите, чтобы описанный мной план осуществился, постройке плотины нужно воспрепятствовать.

Наступила тишина. Анкумата оперся на протез, не сводя с меня немигающих глаз, и я едва удержалась, чтобы не съежиться под тяжестью этого взгляда. Восемьдесят процентов мощности, говорил сэр Адам… Драконья доля. И можно было не сомневаться: большая часть работ и материалов будет оплачена не Ширландией, а Байембе. Сделка явно не в пользу оба. Но мог ли он расторгнуть ее? И хотел ли?

Следующие слова произнес не гриот. Молчание нарушил сам Анкумата.

– Для твоего народа нет выгоды в этой сделке.

– Мы уже получили свою выгоду, – ответила я. – Те, кто мог бы погибнуть при нападении лабане, остались живы, – в горле пересохло. Да, он заговорил со мной без посредства гриота, и это было добрым знаком, однако слова его напомнили о том, что опасность грозит мне с разных сторон. – Что же до остального, челе… – я беспомощно пожала плечами. – Я могу сделать только то, что считаю справедливым. Для как можно большего числа людей. По-моему, строительство плотины лучше запретить. Но, может быть, мое суждение неверно.

Вновь тишина. Трудно было судить, размышляет Анкумата или просто выжидает, дабы никто не мог подумать, что решение принято сгоряча.

Когда он наконец заговорил, я чуть не выскочила из собственной кожи.

– Дар хорош. Плотине не бывать.

Только теперь, разом обмякнув, я осознала, что все мышцы мои были сжаты, как пружина. Но вероломный язык тут же выдал меня с головой:

– Вы уверены? Боюсь, сэр Адам будет зол…

Глаза Анкуматы блеснули – думаю, от сдерживаемого веселья.

– Ваша страна обещала помощь в обороне Байембе. Я принимаю помощь, оказанную Ширландией в твоем лице.

В договоре определенно не было таких формулировок, но если оба полагал, что сможет вывернуться с помощью этого аргумента, кто я такая, чтобы спорить? И я спросила:

– Поэтому вы и отправили в болота меня, а не кого-нибудь из своих? Чтобы это можно было назвать помощью Ширландии? Нет, не может быть. Поначалу я решила, что вы сочли нашу возможную гибель меньшим из зол. Потом мне пришло в голову, что вам было бы легче отречься от наших действий, если мы вдруг натворим бед. Но если так, вы могли отправить Велюа. Или нас обоих – хотя о моей неприязни к этому человеку вам, уверена, доложили. Отчего же вы не послали его? Мне ничего не приходит в голову, кроме того, что я из Ширландии, а он – нет.

Вот отчего я всегда отказывалась от дипломатических постов. Когда я стала старше (и, теоретически, уравновешеннее), многим правительственным чиновникам приходила в голову мысль извлечь пользу из моего опыта и международных связей, отправив меня послом в ту или иную страну. Но я в любом возрасте была склонна говорить, что думаю, не всегда подумав о том, с кем говорю.

Однако байембийский оба не стал наказывать меня за прямоту.

– Если бы Велюа был женщиной, – сказал он, – он не пошел бы в агбан.

Не сразу сообразив, что он имеет в виду, я бросила взгляд на Галинке. Та улыбнулась, и я вспомнила дни, проведенные в разговорах с ней. Да, мое заточение было не вполне добровольным, но я почла за лучшее отправиться в агбан и не рисковать обидеть хозяев, что могло бы поставить под угрозу мою конечную цель.

А вот Велюа подобные соображения и в голову бы не пришли.

Поймите, все это не означает безоговорочного уважения ко всем йембийским или, скажем, мулинским традициям. Многие годы различного рода романтики изображали меня чем-то вроде человека-хамелеона, без всяких трудностей и сомнений адаптирующегося к любой социальной среде, но это вздор. (Лестный, но тем не менее вздор.) Как я упоминала, описывая ритуал избавления от злых чар, главным для меня неизменно оставались исследования. Однако, преследуя собственные цели, я исходила из того, что сотрудничать с окружающими, как правило, полезнее, чем игнорировать их. Временами это раздражало, а иногда оказывалось грубой ошибкой, но в целом этот подход сослужил мне добрую службу.

В данном случае это объясняло, чем привлекло Анкумату мое решение проблемы.

Я снова склонилась в реверансе и сказала:

– Благодарю вас, челе, – тут мне пришла в голову еще одна мысль. – Но если… Если мне будет позволено спросить…

Изобразив на лице весьма преувеличенную настороженность, оба сделал знак продолжать.

– Приходилось ли вам в жизни убивать? Не мух и тому подобное, а животных или людей?

Ладонь Анкуматы вновь легла на стальную скобу протеза. Да, протезы давали ему ряд преимуществ, включая такие, каких не могли бы предоставить здоровые ноги, однако были отнюдь не всесильны.

– Я не охотник, – ответил он.

Я кивнула.

– Доставить вам яйца болотных змеев могут только те, кто никогда не убивал. Есть и другие требования, и их вам не выполнить… но, думаю, мулинцы будут рады узнать, что отдают своих драконов человеку, непорочному в этом отношении. Возможно, вы пожелаете найти и других, кто никогда не убивал, и взять их в помощники, – я мельком взглянула на Галинке. – И это могут быть не только мужчины.