Мятежный Процион - Андрей Ливадный

— Почему ты так отвечаешь?

— Потому что при жизни ты, видимо, не был нормальным человеком, а поселившись в модулях дройда, вообще спятил. Сочувствую, но ничем не могу помочь. Ты убил члена экипажа.

— Он не хотел мне отвечать. Только мычал что-то.

Дибров представил, как губы Онжилая исказила усмешка. Да, Толмачев не отличался храбростью. Ещё на одного человека меньше. Теперь нас осталось лишь пятеро…

Пока шёл этот непонятный непосвящённому диалог, второй андроид, вооружённый «Абаканом», медленно смещался вдоль закругления коридора.

Ещё пара мелких осторожных шагов, и он сможет выпустить очередь в зазор между переборкой и неплотно закрывшимся люком.

Андрей поднял «АПС».

Слова вообще являлись лишними, неуместными. Онжилай разговаривал с дройдом лишь ради того, чтобы пощекотать собственные нервы.

В следующий миг из шлюза ударила короткая очередь.

Пробиравшийся вдоль переборки механизм повалился вбок. Онжилай никогда не промахивался. Дибров был уверен: ядро машины превратилось в хрусткое крошево микросхем, застрявших в сером веществе нейромодулей.

Он плавно надавил на сенсор, и «АПС» в руках дважды вздрогнул, вогнав две пули в корпус человекоподобной машины.

— Кто там ещё?

— Это я, Анжи.

— Дибров? — В проёме люка показался Онжилай. Ствол «гервета» недоверчиво смотрел на Андрея своим пустым зрачком.

— Вышел прогуляться?

— Да, не уснуть. Жаль Толмачева.

Онжилай склонился над телом, но тут же выпрямился. И так всё ясно.

— Как эти двое прорвались? Мы ведь заварили все проходы?

— Значит, не все. Ну ничего. — Онжилай сплюнул на пол. — Система наблюдения покажет точку прорыва.

Несколькими минутами позже два сервомеханизма унесли труп Анатолия и убрали останки своих собратьев.

— Не долетим… — внезапно произнёс Онжилай, глядя на обзорный экран, в бездну окружающего корабль пространства. — Глупая была затея с «Европой». Уж лучше бы сдохнуть там, на Марсе…

Странно было слышать такие слова из уст никогда не унывающего, вечно ироничного Анжи. Вряд ли бывшего наёмного убийцу, работавшего на корпорацию «Фон Браун», так сильно взволновала смерть Толмачева. Анатолия он откровенно презирал за трусость и не пытался скрыть этого.

— Мы должны долететь.

— Свихнёмся. Ещё как минимум пять лет. Я не выдержу.

— Френк уже практически решил техническую сторону проблемы, — успокоил его Дибров. — Ты же знаешь, скоро это закончится.

— Ты о дройдах?

— Нет. О нас.

Вернувшись в каюту, Андрей не застал там Беат.

Наверное, пошла к отцу. Френк работал над проектом в одиночку, никто из остальных членов экипажа не обладал достаточным уровнем знаний, чтобы помочь ему в создании установки, копирующей древнюю систему расы селенитов.

Дибров сел в кресло, пробежал глазами по строкам, затем взглянул на обзорный экран, где расплескалась звёздная бездна, и стёр часть предложения.

Неправильно.

Я, Андрей Дибров, человек с планеты Земля, обращаюсь к тем, кто сможет отыскать и прочесть эти строки.

Если ты машина — не утруждай себя.

Если человек — наберись терпения, прочти до конца, — только понимание сути всех произошедших на Земле и Марсе процессов приведёт тебя к истинной причине нашего бегства.

Мы думали, что спасаем свои жизни, но всё оказалось гораздо сложнее.

Андрей закрыл глаза, чтобы не видеть низкого, давящего потолка каюты.

Переключившись на канал мысленного обмена данными с системой, он просто вспоминал события, выстраивая их не столько в хронологическом, сколько в логическом порядке.

Без мистики, потусторонних сил или чудес. Обыкновенная (с формальной точки зрения) цепочка логических связей, не нарушая ни одного из законов физики, протянулась из прошлого в настоящее, через миллионы лет…

Раньше, по орбите вокруг Солнца, там, где в современности находится пояс астероидов, обращалась ещё одна планета. Существа, населявшие её, звали себя селенитами.

Они были очень похожи на людей, но к моменту великой трагедии сумели продвинуться много дальше по пути технического прогресса.

Осознавая своё одиночество во Вселенной, они двигались двумя путями, разделившими в конечном итоге цивилизацию на два противоборствующих лагеря.

Одни упорно претворяли в жизнь проекты, связанные с киборгизацией организма, продления жизни за счёт замены биологических органов на более надёжные, если не вечные, то легко заменяемые компоненты.

Они называли себя энзиклонами.

Иная часть цивилизации селенитов, не приемлющая путей киборгизации, разработала систему научных взглядов и подходов, основанных на глубоком знании сущности процессов мышления.

Пока энзиклоны совершенствовали свои тела, незаметно, шаг за шагом утрачивая присущие живому существу органы чувств, необратимо меняя своё мировоззрение, эргвинисты (так называли себя последователи теории Эргвина) готовили научно-техническую базу для грандиозного проекта колонизации первобытной Земли, а затем и иных звёздных систем.

Андрей подумал: никто, кроме самого Эргвина, чьи записи удалось расшифровать, не сумеет пояснить истоки событий.

«Суть величайшего открытия состоит в том, что органика зародилась не на конкретной планете, в среде горячих первобытных океанов, как это предполагалось ранее многими поколениями учёных, а в космосе.

Виновник случайного синтеза примитивных органических молекул — Солнце. Светило нашей системы относится к третьему поколению звёзд, то есть оно так же, как все обращающиеся вокруг него планеты, сформировалось из среды газопылевого облака, которое уже было насыщено всеми видами химических элементов. Именно поэтому мы имеем доступ к месторождениям полезных ископаемых, железных руд и т. д.

Первобытные облака, в которых зарождалось первое поколение звёзд, состояли из водорода и гелия, иных элементов в природе ещё не существовало — им только предстояло появиться в результате реакций термоядерного синтеза, происходящих в недрах раскалённых светил. Звёзды рождались и умирали, некоторые из них вспыхивали, сбрасывая с себя расширяющиеся газовые оболочки, которые мы называем планетарными туманностями. Такие туманности, расширяясь в пространстве, несли в себе запас синтезированных звездой химических элементов, они смешивались с облаками межзвёздного газа, насыщая их многообразием молекул.

Из такого насыщенного элементами облака сформировалось наше Солнце и все планеты системы.

Известно, что синтез наиболее тяжёлых элементов периодической таблицы происходит не в самой звезде, а в окружающем её пространстве при катастрофических вспышках, когда излучаемой звездой энергии становится достаточно для синтеза ядер тяжёлых элементов.