Ключ власти - Александр Белаш

Лисси строго наставляла корыстную служанку:

— И ни-ка-ких заказов тут не исполнять! О том, что пата умеет — молчок! Иначе все местные дамы за мылом сбегутся…

— Как бы их мужской пол не растолкал, — посмеивалась Лара. — Писарям — бриллиантин на причёски, морячкам, кто помоложе — вежеталь… Хай, ты уже со всей солдатнёй перезнакомилась?

— Матросы лучше, — заявила Хайта как знаток. — У них та-а-акие роскошные волосища! Унтеры и старшие матросы заплетают косы… Я тоже хочу. И ещё они татуируются по коже, очень красочно. Хочу татуировку…

— Теперь подарки. — Эрита распаковала свёрток, принесённый с рынка. — Наш тайный орден девичьего пояса… Особые вышитые ленты, никому не видимые. Ан-комита Лисена Тор-Майда, встаньте!

Игра в одевание показалась увлекательной; нагая Лисси церемонно поднялась и замерла в ожидании.

— Дарую вам звание сестры-секретариссы, как особе, приверженной к наукам и знаниям, — объявила Эрита торжественно, без тени улыбки, обеими руками подавая Лис вейский набедренник. — Носите звание с честью.

— Благодарю вас, светлейшая, — преклонив колено, словно обряд происходил в храме, Лисси поцеловала руку принцессы и её дар.

— Показываю, как этим обвязываться. Сначала два тура по бёдрам. Дальше перехлёст и обмотка. Вот, а для красы можно свесить кисточку, и сзади тоже. Ан кадет Ларита Динц!..

Уклониться от игры было бы глупо и нелепо. Вдобавок Лару не шутя заинтересовало, кем назовёт её высокородная принцесса. Игра игрой, но у владык, похоже, любое слово со смыслом.

Лара встала, волнуясь, в напряжённом ожидании: «Ишь, как она нас построила! похлеще, чем сержант — солдат…»

— Ваша смекалка, храбрость и решимость свидетельствуют, что звание сестры-эквиты вполне вами заслужено, — говорила Эри с лицом серьёзным и властным, несмотря на то, как они обе выглядели. — Да сопутствуют вам чистота и сила молнии.

О, эквита! девица-кавалер! и слова, как для военных!.. Это почётно — даже понарошку. С искренним пылом поцеловав руку Эри, Лара проворно опоясалась.

— Ты, Хайта Канитан, будешь младшей сестрой-ловчей, как подобает девице, исполняющей должность вожатой при звере.

— Эхайя! — На миг припав к ногам Эри, златовласка вскочила, завопила, прыгая от радости и вертясь в новой — великой господаркой жалованной! — нижней одёжке, даже такой куцей. Её бурный восторг рассмешил всех, минута церемонности прошла, и девчонки вновь стали собой — лишь Эрита помалкивала, завязывая пояс на себе.

— Ты как серебряная танцовщица, — при взгляде на неё молвила Лис, ставшая в купальне гораздо смелей. — Сестра-лунница, да, Лари?..

— Пусть так и будет, — согласилась та.

— Хайта, что ты скачешь, как мячик? Пляши! — приказала Лисси. — А мы — давайте хлопать.

Подхватив ритм, Хайта под аккомпанемент хлопков в ладоши начала выделывать фигуры подземного танца, то раскачиваясь, то высоко вскидывая по очереди ноги, то с криком «Эхайя!» взмахивая влажной золотой гривой. Даже пата чмокала и щёлкала, получалась почти музыка.

Это здорово — резвиться, когда никто не подглядывает!

С весельем на время забылось всё мрачное, что портило яркий первый день в Панаке — горький раздор с Огоньком и жуткие куклы-души, со зловещими резными лицами качавшиеся на карнизе.

После ужина один из конных артиллеристов пригласил Лару к кавалеру:

— Возьмите обруч, ан. Понадобится.

— Знаю…

Когда высохли волосы, она переоделась в платье — так привычней, и в Селище некого стращать военной формой, — но подарок Эри на себе оставила. Эта повязка оказалась лёгкой и удобной.

Над Панаком быстро стемнело, однако ночь была прозрачно-синей, нежной, полной крупных ярких звёзд. Они, звёзды, словно радовались новолунию — можно гореть в полную силу, пока спит луна-хозяйка. Только великанский силуэт «Морского Быка» с его бортовыми огнями заслонял треть неба. Ровный северо-западный ветер, такой слабый с утра, к вечеру усилился и теперь колыхал листья шелковиц.

По углам, где тьма сгущалась, заливисто стрекотали якатанские цикады.

Как почётному, важному гостю, Карамо отвели покои в отдельном коттедже для вельмож с материка. Стол красного дерева, обширное ложе с кисейным балдахином-пологом от мошкары, низкие скамеечки, обитые бархатом, курильницы с ароматическими свечками — словно царский апартамент.

У окон и у входа прохаживались молодцы из состава экспедиции.

«Что это он — охрану выставил?.. Тут наше Селище — стена высокая, из камня, кругом патрули караулят…»

За порогом Лара почувствовала себя неловко, скованно. Опять придётся надеть медиатор. И тот бледный… вспоминать тошно, как он дышал в лицо дурманом. Его дела — с Карамо, вот пусть вместе и решают!..

«Некстати я между ними оказалась. Как толмач на вражеских переговорах… Они: „Р-р-р-р!“, а я переводи: „Имею честь быть с высоким уважением вашего превосходительства покорный слуга…“ И что они не поделили? Ну, вещун, беглый от принца — ему воля, где умеет, там и прячется…»

Тут были Хайта с патой. Чисто вымытая Анчутка ногу кавалеру лижет — мылом ревматизм врачует… нет, уже не мылом, а чем следует, — а златовласка живот предъявляет. Вырвалась из-под присмотра Лис и рада своей брюшной сумкой похвалиться. Можно сказать, сорвалась с привязи.

При входе Лары она вмиг тельняшку вниз, потупилась. Карамо разглядывал какой-то комочек тёмно-коричневой смолы на конце врачебного шпателя.

На широком столе, опасно напоминая хозяйство профессора, стоял штатив с пробирками, пузырьки, фарфоровые чашки и спиртовка. Пахло аптекой и химической лабораторией, а от Хайты слабо веяло духовитым мылом.

— Добрый вечер, ан Ларита. Вы очень вовремя. Прошу прощения за мой внешний вид — лечусь… Обруч с вами? Хайта — спасибо, голубушка… много ещё займёт наша процедура?

— Пата?

— Ещё не здоров. — Свинья подобрала слюни, втянула язык и критически обозрела мускулистую ногу Карамо. — Добавку надо.

— Продолжай. А вы, ан Ларита — начинайте.

«Другой бы исхудал, с больными коленками, а он держится в силе. Как сумел?»

— Внимание. — Она нацелилась на посольство Фаранге. — Говорит Ласточка. Ты готов?

— Давно, я очень жду. — Образ бледного парня тотчас возник на луче, в её втором зрении. Сейчас он держался куда строже, пьяные нотки из голоса напрочь исчезли. Лицо оставил открытым. Должно быть, понял: больше нет смысла таиться.

— Назови место и время. Я передам кому следует.

— Завтра, после вечерни, около церкви Святого Лавана, в квартале оптовых купцов. Буду посылать круговой зов, чтобы вы шли на меня. Какую-нибудь песенку… не здешнюю. Подскажи, будь любезна.