Битва за Скандию - Джон Фланаган

Потом, почувствовав на себе неодобрительные взгляды лорда Энтони, Дункан, придя в себя, стал подталкивать локтем Кассандру до тех пор, пока ее смех не перешел в прерывистое сопение и фырканье. Этот смех, однако, был заразительным, и потребовалось некоторое время на то, чтобы восстановить порядок в толпе. Все это время Холт по-прежнему стоял неподвижно на палубе волчатника.

Дункан повернулся к министру двора и сказал самым серьезным тоном:

– Ты уверен, Энтони, в том, что в моей власти простить Холту последние три недели?

Но Энтони, нахмурив брови, покачал головой.

– Это было бы самым противоречивым поступком, ваше величество, – многозначительно объявил он. – Такое решение стало бы самым неблагоприятным прецедентом в нашем законодательстве.

– Король Дункан! – раздался громоподобный голос Эрака; это сразу же привлекло к нему внимание всех присутствовавших. Обер-ярл понял, что говорил более наставительным тоном, чем намеревался: он все еще находился под впечатлением произошедшего. Сделав паузу, он продолжил: – Пожалуй, мне стоит попросить вас простить этого человека в качестве жеста доброй воли по случаю подписания договора между нашими двумя странами.

– Неплохая мысль! – пробормотал Дункан, быстро повернувшись к лорду Энтони. – Ну? – нетерпеливо спросил он.

Министр двора задумчиво сложил губы. Он никогда не испытывал желания отказывать королю в том, что он хочет. Он всего лишь старался исполнять свои обязанности и блюсти закон. Теперь он видел явную уловку короля и с удовольствием искал причины, по которым не мог ему отказать.

– Такая просьба, ваше величество, не может быть истолкована как прецедент, – улыбнулся он. – К тому же этот случай сам по себе может считаться особым.

– Так и быть! – поспешно изрек Дункан и повернулся лицом к старому рейнджеру на волчатнике. – Все в порядке, Холт, ты прощен, так что, ради всего святого, сойди на берег, и выпьем, чтобы это отпраздновать!

Холт со слезами на глазах поставил ногу на землю Аралуина после одиннадцати месяцев и пяти дней изгнания. Когда он сходил на берег под вновь зазвучавшие восторженные возгласы толпы, люди, собравшиеся на берегу, заметили еще одного мужчину, одетого в серо-зеленый плащ, который проскользнул вперед и вложил что-то в руку Холта.

– Возможно, это может снова тебе понадобиться, – сказал Кроули, командир рейнджерского корпуса.

Когда Холт посмотрел вниз, то увидел в руке тоненькую цепочку с орденом в виде серебряного дубового листка на ней.

И тут он понял, что и вправду находится дома.

Что-то затевалось, и Уилл это чувствовал. После торжественной встречи волчатника Эрак и его команда собрались отправиться в Скандию, согласовав подробности размещения у себя следующей весной аралуинских лучников. За время пребывания в Аралуине король и его советники, включая Холта, Скоули, барона Аральда и сэра Роднея, успели многое обсудить с обер-ярлом.

В это время Уилл и Хорас были в основном предоставлены сами себе, хотя вокруг было не счесть желающих послушать их рассказы о времени, проведенном в Скандии, и яростном сражении с темуджаями. Однако такое явное низкопоклонство стало через короткое время раздражать друзей.

Ивэнлин, разумеется, снова превратилась в принцессу Кассандру. Ее скоро переправили в один из королевских замков Аралуина, и всякий раз, когда Уиллу доводилось видеть девушку, она находилась в окружении бесчисленных рыцарей и дам, составляющих ее свиту. Она также была – и Уилл отлично это понимал – красивой молодой женщиной, безукоризненно одетой и непринужденно чувствующей себя в обществе окружавших ее знатных молодых людей.

Опечаленный, Уилл чувствовал, что дистанция между ними увеличивается. Он осознал тот факт, что его спутница, прошедшая вместе с ним через столько опасностей, в действительности была самой высокородной женщиной в королевстве, в то время как он был осиротевшим ребенком из простой семьи: его отец служил в армии сержантом, а мать была фермерской дочкой. В случаях, становящихся все более и более редкими, когда ему удавалось поговорить с Кассандрой, Уилл чувствовал себя скованно. В присутствии девушки язык у него деревенел, и на все ее попытки завязать разговор молодой человек лишь бубнил в ответ формальные фразы.

Отношение Уилла расстраивало Кассандру и выводило ее из себя. Она предпринимала реальные попытки восстановить их дружбу, но была еще слишком юной, чтобы осознать: все эти внешние атрибуты принадлежности к королевскому семейству – все, что она воспринимала как должное, не придавая этому никакого значения, – могли лишь увеличить дистанцию между нею и Уиллом.

– Да неужели он не видит, что я та же самая, какой была всегда? – раздраженно спрашивала она у зеркала.

Но фактически прежней Ивэнлин уже не было. Раньше она была наивной, простодушной девушкой, чья жизнь подвергалась постоянному риску, и в течение многих месяцев она полагалась на ум и храбрость своего спутника, обеспечивавшего ее безопасность. Позднее она, в свою очередь, стала его спасительницей, той, которая, ухаживая за растерявшимся, испуганным юношей, возвращала его к жизни.

Однако Кассандра была прекрасной принцессой, казавшейся Уиллу недостижимой. Однажды до него дошло, что девушка когда-нибудь станет королевой, заняв место своего отца. Это не было связано с ее личными качествами или особенностями характера, которые были способны изменить ее жизнь. Это было предопределено самим фактом ее рождения. И они оба, и девушка, и Уилл, были слишком молоды и неопытны для того, чтобы преодолеть эту пропасть.

В это самое время Ивэнлин вдруг поняла, что их от отношения с Хорасом стали более ровными. Будучи учеником рыцаря, привыкшим к жизни в замке Редмонт, Хорас не тревожился из-за положения Кассандры. Разумеется, он подчинялся ей и относился к ней с уважением. Но с другой стороны, он ведь всегда вел себя подобным образом. Хорас привык просто трезво относиться к жизни и умел принимать вещи такими, какими они есть на самом деле, не выискивая сложностей. Ивэнлин была его другом. А теперь другом стала и принцесса Кассандра. А как нужно вести себя с принцессой, он знал и раньше.

Когда в разговоре с Хорасом девушка пожаловалась ему на отчуждение, растущее между ней и Уиллом, Хорас просто посоветовал ей быть терпеливой.

– Уилл привыкнет воспринимать вещи такими, какие они есть, – сказал Хорас. – Он ведь, в конце концов, рейнджер, а они кое в чем отличаются от других людей. Ему необходимо приспособиться, дай ему на это время.

Кассандра стала дожидаться своего времени. Но рассуждения Хораса о рейнджерах остались у нее в памяти, и девушка решила предпринять хоть что-нибудь в сложившейся ситуации.

И для этого, как ей было известно, в ближайшем будущем должна была представиться отличная возможность.

* * *

Дункан объявил официальный банкет по случаю благополучного возвращения его единственной дочери, приглашения на который были вручены пятидесяти баронам в королевстве. Банкет должен был стать значимым событием в королевстве.